— Эй! — спохватилась она. — А как же твоя собака?
За секунду до того, как раздались гудки, в трубке послышался его веселый смех. Линн посмотрела на Физер.
— А еще смеют говорить, что заговаривать зубы — женская привилегия, — пробормотала она.
Физер сочувственно вильнула хвостом.
Если предположить хотя бы на секунду, что это все-таки свидание, то возникал резонный вопрос: как одеться для мужчины, который ее не видит? От долгого думанья у нее разболелась голова, и она решила вернуться к этому вопросу позднее.
В шесть тридцать раздался звонок в дверь.
— Прекрасные цветы прекрасной даме, — сказал Брендон, протянув ей восхитительный букет из разноцветных роз. — Флорист, порекомендовавшая мне этот букет, заверила, что он не оставит равнодушной ни одну женщину.
— Цветы действительно прекрасны. — Линн была польщена. — А что касается дамы… Здесь ведь нет флориста, готового подтвердить этот факт.
— Есть, — сухо возразил Брендон, но на губах у него играла улыбка, — я уже давно верю своим пальцам так, как раньше и глазам не верил. Мои руки не могли меня обмануть.
— Пойду поставлю цветы в вазу, — заторопилась Линн.
Колени ее задрожали, когда она вновь вспомнила его прикосновения. Иногда, засыпая, Линн снова видела перед собой его сосредоточенное лицо, пока его руки, словно лаская, исследовали ее…
— Линн, — входя за ней на кухню, окликнул ее Брендон. Какая… — он запнулся, но все же продолжил, — опиши, пожалуйста, как ты выглядишь.
— Ты же сказал, что доверяешь своим рукам.
Она срезала листья и поставила букет в вазу.
— Я имел в виду не форму, а краски.
— А-а-а, вот ты о чем, — Линн повернулась к нему. — У меня голубые глаза, светлая кожа и белокурые волосы. Без косметики я совсем невзрачная.
— Шутишь?
— И не думаю, — едва удерживаясь от смеха, продолжила она описание своей внешности. — У меня прямые волосы. Я их крашу, но пока они только прикрывают лопатки. Чем бы тебя еще напугать? Ах да, размер ноги у меня далеко не кукольный.
— Для куклы ты и сама высоковата, так что этим меня не испугаешь. Почему ты не упомянула свою ямочку на подбородке?
— Возражаю, — запротестовала она.
— Не принимается, — отпарировал он. — Готов поклясться, оч-чень сексуальная ямочка.
— Ты первый, кто мне об этом сказал, — нашлась Линн. — Если об этом мне скажут хотя бы еще раз, я поверю.
Брендон негромко засмеялся. Линн присоединилась к нему.
— А что на тебе надето? — вдруг без перехода спросил он.
— Юбка и шелковая блузка. Когда мы наконец выйдем, поверх блузки добавится вельветовый жакет.
— А потрогать можно?
— Не знаешь, каков на ощупь вельвет? — поддразнила она, хотя ее сердце ухнуло куда-то вниз.
— Спасибо, — он протянул руку и нащупал фалду юбки. Потрогав материал, он осведомился: — Замша?
— Рискну предположить, что в прошлой жизни ты был швеей.
Он хмыкнул и переключился на рукав ее блузки.
— Действительно, шелк, — усмехнулся Брендон.
— Эксперт! — Линн прищелкнула языком, потому что не могла пошевелить и пальцем.
Он стоял очень близко, и даже через одежду она чувствовала тепло, исходящее от его сильного мускулистого тела. Кровь ударила в голову, и стало трудно дышать.
Только один мужчина, кроме Брендона, мог воспламенить ее одним своим прикосновением.
Джереми.
Между этими мужчинами лежит пропасть, но оба имеют власть над ее сердцем. Вернее, про одного из них можно говорить уже в прошедшем времени. А про другого… Будущее покажет, как она будет говорить о нем.
Ресторан находился неподалеку, и Брендон предложил прогуляться пешком.
Сидара он с собой не взял. Вместо этого у него в руках была белая трость. Линн попыталась предложить свою помощь, однако он вежливо, но твердо ее отверг. Наблюдая, как он уверенно выбирает путь, она не могла не восхищаться им.
— Если бы со мной случилось нечто подобное, я бы, наверное, не покидала дома из боязни ходить всегда с ободранными коленками. Если бы не сломала себе шею в первую же прогулку.
— Раньше я тоже так думал, — Брендон криво усмехнулся. — Однако жизнь показала, что я ошибался: ко всему можно привыкнуть, как бы тяжело ни было поначалу. Гораздо сложнее тем, кто слеп от рождения. Конечно, можно предположить, что другие органы чувств у них развиты лучше, чем у меня, но, стоит мне подумать, что они ничего не видели и никогда ничего не увидят, мне становится не по себе. У меня, по крайней мере, есть воспоминания. Утешение слабое, но эффективное. Особенно когда обида на жизнь переполняет сердце и ты начинаешь жалеть себя, вместо того чтобы приспосабливаться к тому, чего уже нельзя изменить.
В какой-то момент его голос сорвался, но через секунду он снова овладел собой.
Однако Линн это заметила и посочувствовала ему от всей души. Было очевидно, что, он так и не смирился со своим недугом. И она не могла обвинять его за это.
Сколько еще таких мужественных людей, которые не сдаются, не опускают руки, а начинают жить по новым для них правилам, в отличие от зажравшихся обывателей, у которых есть все для счастья, но они вечно чем-то недовольны?
— Наверное, есть специально созданные центры помощи для людей, которые по какой-то причине потеряли зрение?
— Конечно. Там работают специалисты, которые учат ориентироваться в пространстве, азбуке Брайля и многому другому. Курс довольно длительный, но для каждого он индивидуален. Мне, к примеру, потребовалось три семестра и еще шесть недель занятий на дому.
— Три семестра и шесть недель на дому! — ахнула Линн. — Наверное, это было дорого?
— Особенно индивидуальные занятия, — кивнул он. — К счастью, мои родители могли это позволить. Но дело того стоило. Потому что в школе для слепых преподавателя назначают, а среди них встречаются и профессионалы, и те, которых таковыми можно назвать с натяжкой. После курса в школе нам посоветовали пригласить Шейлу. Она тонкий психолог и очень хороший человек — это уже я говорю. Ее помощь была неоценима. Именно благодаря ей я поверил, что слепота — это еще не конец света.
— А как тебе удается работать юристом? Ведь у них очень много бумажной работы.
— Здесь на помощь приходят компьютерные технологии. У меня установлена программа, преобразовывающая знаки в звуки и наоборот, поэтому я легко могу пользоваться Интернетом и электронной почтой. Полно, конечно, и других интересных штуковин, но, кроме работы, я, по большому счету, предпочитаю пользоваться только голосовыми часами.
— Ты удивительный! — пылко воскликнула она.
