– Мой отец так не считал. – Его тон как бы предупреждал, что у него нет желания говорить на эту тему.
– Очень жаль, что вы отдали разбойнику то, что нашли в Римском лагере.
– Я отдал ему черепки. – Он полез под китель. – Я не отдал ему вот это. – Он извлек из кармана нечто, завернутое в носовой платок.
Александр стал разворачивать платок, и Чайна подалась вперед, сгорая от любопытства и нетерпения. Когда он развернул платок, она увидела черный предмет, размером и формой напоминающий шиллинг.
– Что это такое? – Приподнявшись, она уставилась на черный кружок, лежавший у Александра на ладони.
Он поднял руку таким образом, чтобы на предмет падал свет из камина. Чайна ахнула. На нем были изображены мужчина и женщина. Она провела пальцами по их лицам. – Это гагат?
– Думаю, что да.
– Какое мастерство! Мне кажется, что среди вещей, изготовленных в Уитби современными мастерами, вряд ли найдется другое такое же по своему уровню искусства. – Выпрямившись, она подошла к полке и достала книгу. – Если вы интересуетесь периодом, когда Римская империя владела Британией, вы можете найти эту книгу интересной.
– Что это за книга?
– Она рассказывает об истории Римской стены. Ее написал мистер Хаттон. Почти двадцать лет назад он обошел весь Адрианов вал от Ньюкасла до Ирландского моря. Мне она показалась очень интересной.
– Какая вы любознательная!
– Мой отец называл меня неизлечимо любопытной.
Александр улыбнулся:
– Я бы сказал, что это комплимент.
– Я так это и воспринимала.
– Если можно, я возьму эту книгу в свою комнату, чтобы почитать позже.
– Пожалуйста. Вы можете брать любую книгу, пока вы здесь.
Положив гагат на подлокотник, он осторожно поднялся на ноги, а покачнувшись, воспользовался тростью. Он бросил взгляд на нее, она ответила тем же без всяких комментариев. Или он думал, что она будет обращаться с ним иначе из-за того, что он ослабел от раны? Она успела понять, что он не любит, чтобы с ним нянчились. Идя вдоль полок, он сказал:
– Мне потребуется несколько лет, чтобы прочитать все это. – Он повернулся к Чайне: – А вы?
– Прочитала ли я все книги? – Она покачала головой: – Пока нет. Смею предположить, единственный, кто это сделал, был мой отец.
– У него был эклектичный вкус.
– Даже слишком эклектичный, по мнению многих.
– А по-вашему?
– Он был самый интересный человек из всех, кого я знала, и ничье другое мнение не может изменить этого.
Положив книгу на ближайший стол, он подошел к ней.
– В вашем голосе слышится такая печаль, Чайна.
– Прошло более года с тех пор, как он умер, однако…
– Я понимаю. Не один раз я переживал такие моменты, когда мне хотелось показать отцу что-то удивительное, найденное мной, или спросить его совета в отношении нашего фамильного имения. – При этом он бросил взгляд на изделие из гагата на подлокотнике кресла.
– Чего я хотела бы больше всего, так это поговорить снова с моим отцом. – У нее перехватило горло. Она не собиралась говорить об этом. Ее сестра пыталась устроить разговор, о чем она не сказала Чайне вплоть до своей встречи с духом сэра Митчелла Реншоу, но ничего из этого не вышло. А она так надеялась…
– Я понимаю, – снова сказал Александр, сокращая расстояние между ними. – Я был… был далеко, когда умер мой отец.
Она почувствовала в этих его словах некоторую недосказанность, однако не подтолкнула его к тому, чтобы он пояснил.
– Очень сожалею, – шепотом сказала она, когда Александр остановился перед ней.
– Я тоже. Я сожалею о своем дурном поведении на протяжении всего времени, как мы познакомились. – Он дотронулся до ее щеки. – Чайна, я обязан вам жизнью. Я должен был поблагодарить вас гораздо раньше.
Она попыталась найти нужные слова, но у нее перехватило дыхание, словно тысяча взволнованных выдохов пыталась вырваться из ее груди одновременно. Он коснулся ее щеки. Его рука была жесткой, но удивительно теплой. Она наконец смогла сказать:
– Вы сделали бы то же самое, если б мы поменялись ролями.
Он поднял ее правую руку, и стали видны царапины, которые она получила, когда откапывала упавшую стену.
– Я сожалею, что моя глупость причинила вам боль.
– Не было никакой глупости в том, что вы делали.
– Я должен был более тщательно проверить надежность камней перед тем, как собрался входить в пещеру.
– Вы говорите, что не проверили надежность пещеры, – шепотом проговорила Чайна, – а я уверена, что вы все сделали правильно. Вы сделали все, что может сделать человек. – Она не стала называть имени Квинта или снова напоминать о его предупреждении. Они стояли, окруженные мягкими тенями. В помещении ощущался немного пыльный аромат книг. И сейчас ей так не хотелось, чтобы сюда вторгся кто-то еще. Даже Квинт. Даже он.
Улыбка коснулась его рта.
– Может, так оно и есть, тем не менее обвал крыши показал, насколько я ошибался.
– Ошибались? Вы признаете, что способны совершить ошибку?
– Только одну эту. Точнее, две ошибки.
– Две?
– Я не должен был на вас ругаться, когда вы пытались мне помочь.
– Вы действительно получили солидный удар по голове. – Пошутила она и улыбнулась. В ней появилась надежда на то, что он начинает внимать ее предупреждениям. – В этом, наверное, кроется причина, которая помогает вам переоценить случившееся.
– Согласен. – Он взял ее под локоть. – Я стараюсь быть предельно искренним, как будто я разговариваю с одним из моих самых близких друзей. Я знаю, что я вел себя с вами по-скотски.
– Александр… – Она забыла, что собиралась сказать, поскольку его пальцы бесцельно заскользили по ее руке.
– Да?
– Это все вздор.
– Какой же это вздор – исправить ошибки? Если человек не способен извлечь уроки из своих ошибок и исправить их, тогда какой же смысл в признании ошибок?
– Вы говорите вздор.
– Может быть, и так. А может, и нет. – Погладив ей щеку тыльной стороной ладони, он сказал: – Рассмешите меня.
– Я бы рассмешила, если бы вы сделали что-нибудь смешное.
– Вы опасны своими словами, Чайна.
– Женщине не разрешается защищать свою честь с помощью шпаги или дуэльного пистолета, вынуждают ее делать это другими способами.
– По мне лучше столкнуться со шпагой, чем с вашим острым умом.
