Морган расхохоталась и изящно отправила в рот кусок тоста, густо намазанного джемом.
– О, вели, пожалуйста! И можешь сразу попросить накрывать к обеду. Думаю, я не встану из-за этого стола, пока хорошенько не поужинаю!
– Тогда ты будешь напоминать одну из этих колбасок.
– Зато я буду очень счастливой колбаской!
– Ну что ж, тогда я тоже буду счастлив.
– Можно подумать, мое счастье – главная часть твоего удовольствия, – восхищенно вздохнув, сказала Морган.
Он посмотрел на нее теплым взглядом:
– Похоже, сегодня так оно и есть. Ты поела?
– Да, спасибо.
– Хорошо, – сказал Уорд и встал из-за стола. Он повернулся к дворецкому, появившемуся из ниоткуда, чтобы убрать грязную посуду. – Герман, когда приедет Роб, проводи его, пожалуйста, в библиотеку. Морган, ты пойдешь со мной?
Она кивнула и пошла вместе с ним через мраморный холл в библиотеку, большую комнату с толстым ковром на полу и множеством книжных полок. Справа стоял огромный блестящий письменный стол. В центре, перед ревущим в камине огнем, располагались два удобных кресла и Диван, Морган выбрала кресло поближе к огню, а капитан устроился за столом.
– И тут дрова, – отметила она. – Это не слишком дорого?
Уорд вытащил из ящика несколько листов бумаги.
– Дорого и не очень тепло, поэтому вон там, в углу, есть печка. – Он мотнул головой, и Морган посмотрела в угол комнаты, на маленькую печь. – Но мне больше нравится запах дров.
– Мне тоже, – вдыхая глубоко, сказала Морган. – Ну что, сэр, о чем будем разговаривать? Или подождем Роба?
Капитан окунул перо в чернила и начал писать.
– Я хочу попросить Роба подыскать тебе дом. Чтобы избежать сложностей, назовем тебя миссис Браун, вдовой. Это придаст респектабельности твоему одинокому проживанию. Или ты против? – Морган покачала головой, и капитан продолжил: – Отлично. Еще более срочное дело – тебе нужна одежда.
Морган посмотрела на синее платье Шеннон.
– Тебе не нравится одолженный мне наряд, капитан? Он продолжал писать.
– Я хочу, чтобы моя любовница была одета немного лучше.
– Правда? – спросила Морган, склонив голову набок. – А мне показалось, что ты хочешь видеть меня и вовсе без одежды.
Капитан поднял голову. По его лицу медленно расплывалась улыбка. Он обвел Морган взглядом.
– Это мне очень понравится, когда я буду тебя навещать. Но в промежутках тебе все же понадобится какая-нибудь одежда.
– Боже, нет! – фыркнув, воскликнула Морган. – Все эти ужасные долгие часы я буду оставаться в постели и томиться из-за того, что ты не со мной!
На щеке капитана появилась ямочка. Он откинулся на спинку стула, покручивая в руках перо.
– Будешь томиться, вот как? Но тебе придется покидать постель, чтобы поесть, мадам любовница.
– Ни-ни! Я буду сыта любовью!
– Ни-ни? – переспросил капитан, и губы его дрогнули. – Я не слышал этого слова с тех пор, как умер мой дед.
Долгое время тишину комнаты нарушал только скрип пера. Сегодня Уорд надел темно-серый утренний сюртук, брюки чуть более светлого оттенка и серебристый атласный жилет. На нем была безупречно белая льняная рубашка и галстук, завязанный аккуратным деловым узлом. Никаких клеток, никаких полосок, ничего отвлекающего от превосходного покроя одежды и восхитительной черной вышивки на жилете. Исключительно простая элегантность.
Глубоко вздохнув, Морган поинтересовалась, что он пишет.
– Список для Роба – вещи, которые потребуются для твоего нового дома. И еще один список – одежда для тебя.
Ее новый дом. Морган задрожала от волнения. За несколько коротких часов она прошла путь от нищенки без гроша в кармане до домовладелицы, просто потому, что, прожив неделю на улице, смирилась с неизбежным – с тем, что придется торговать собой. Морган пыталась проглотить застрявший в горле комок: она внезапно осознала, в кого превратилась.
Неужели она и в самом деле продает себя? О, но ведь она легла с ним по собственному желанию!
– Держи, – сказал капитан, протянув ей список. – Думаю, этого достаточно.
Дрожащими руками, изо всех сил стараясь избегать его взгляда, Морган взяла бумагу. Строчки, написанные аккуратным почерком, плясали у нее перед глазами, пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от воспоминаний о прошлой ночи.
Список был длинным, очень подробным и включал в себя все детали одежды – и белья, – какие только могли потребоваться женщине.
– Это… это замечательный список, сэр, но…
– Но? – спросил Уорд, усаживаясь во второе кресло. – Что я забыл? Может быть, еще один плащ?
О Боже, это уже чересчур! От насилия к сочувствию, от холодных черных глаз к теплым карим, от голода и холода к… к…
– Вы слишком щедры, сэр. Мне не нужно и половины этого.
– В Новой Англии очень холодные зимы.
– Но семь платьев для прогулок, капитан? Семь повседневных платьев, семь вечерних платьев? Вы предполагаете, что я буду переодеваться по три раза на день?
– Если захочешь.
– «Один стеганый плащ, один плащ, отороченный мехом, десять пар перчаток разных цветов», – читала Морган. – Да зачем мне два плаща и семь платьев для прогулок? Я… я не собираюсь так часто выходить из дома, – сказала она, подняв голову.
Капитан нахмурился и наклонился вперед, глядя ей в глаза.
– Морган, пожалуйста, пойми, – ласково произнес он. – У меня есть дела, требующие моего полного внимания, а также светские обязательства. У тебя будет много свободного времени. Может быть, тебе захочется посетить какие-то развлечения.
Морган потупилась, она вдруг поняла. Он морской капитан, возможно, его не будет дома неделями, а то и месяцами. Скука и одиночество – вот в чем будет заключаться значительная часть ее жизни в качестве любовницы. И все-таки – бродить по улицам в поисках развлечений? Рискуя встретить кого-нибудь из Тернеров или Уэдерли?
– Уж наверное, я найду чем заняться дома. Честное слово, капитан, я в общем-то домоседка.
Он нахмурился еще сильнее:
– Ты боишься семейства Уэдерли? Это мы исправим. Когда ты переселишься, я верну украденные тобой деньги.
Кровь похолодела в жилах, и Морган с трудом удержалась, чтобы не выпалить ужасный ответ. Мисс Уэдерли наверняка знает ее новое прозвище – «Грешная Вдова из Филадельфии».
– Дело не только в деньгах. Ведь я совершила преступление.
– Сомневаюсь, что, получив назад деньги, они выдвинут против тебя обвинение. В конце концов, это случилось не здесь, а в Филадельфии.
