– Все равно брак заключается навсегда, а он сам, по собственной воле, расторгнул его.
– Когда-нибудь ты поймешь, что не все в этой жизни делится на хорошее и плохое, – сказала бабушка. – Иногда случаются вещи, которые нельзя отнести ни к одной из этих категорий. Тебе следует простить свою мать и себя саму. Ведь ты же не сможешь до конца дней жить с чувством вины.
– Но… то, что я совершила, не заслуживает прощения. А что, если я забеременела?
– У тебя родится ребенок, и ты полюбишь его или ее. А мы с Сайресом будем счастливы. Знаешь, старикам иногда нужно потакать.
Последние слова бабушки заставили Серину рассмеяться сквозь слезы.
– Так-то лучше, – заметила пожилая леди. – Девочка моя, постарайся перестать судить обо всем, как эта глупая гусыня, твоя тетя Констанция. Ты еще слишком молода, чтобы подавлять в себе желания, особенно желание быть любимой здоровым мужчиной.
– Но…
– Ты поступила так, как хотел твой муж, и у тебя нет причин себя винить, – заключила леди Харкорт, поднимаясь со своего места. – Случилось то, что должно было случиться.
Вечером того же дня Серина постаралась воспользоваться бабушкиным советом и перестать терзать себя из-за случившегося. Она даже поклялась, что непременно расскажет обо всем Сайресу. Приняв это важное решение, она направилась в столовую.
Сайрес был уже там, как всегда безупречно одетый к ужину. Серина чувствовала, что в ее душе борются два противоположных желания. Она хотела кинуться в его объятия и немедленно покаяться в своем грехе и в то же время бежать прочь, запереться в своей комнате и сидеть там до тех пор, пока Люсьен Клейборн не покажется ей призрачным сном.
– Здравствуй, дорогая, – сказал Сайрес, внимательно разглядывая ее лицо. – Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь нездоровой.
В его голосе звучало столько искренней заботы, что у Серины едва не потекли слезы.
– Со мной все в порядке, – солгала она, – а как твои дела?
– Опять эта проклятая спина… Прости, из-за меня тебе приходится пропускать много приемов.
– Сайрес, я вообще не хотела бы выходить из дома, – возразила она. – Ты же знаешь, я не люблю шумные сборища.
– Однако я хочу, чтобы ты получала удовольствие от Лондона и встречалась с молодыми людьми твоего возраста.
С мужчинами, подумала Серина, вот что он действительно хотел бы сказать.
– Не беспокойся за меня, – проговорила она.
– Мы приглашены на раут к лорду и леди Эддингтон, который состоится через несколько недель. Мне нужно заручиться поддержкой лорда на следующем голосовании. Ты поедешь со мной?
Больше всего на свете Серине хотелось остаться дома и исключить любую возможность новой встречи с Люсьеном. Но она всегда сопровождала мужа во время подобных приемов, и ее отказ вызвал бы подозрения.
– Конечно, – ответила она, – скажи Кэффи, когда он состоится.
– Непременно. Кстати, – он помедлил, – сегодня я беседовал с Кэффи…
– Да? – испуганно воскликнула Серина. Она почувствовала, что от страха быть разоблаченной ее начинает тошнить.
– Оказывается, ты навещала бабушку. Как она? Надеюсь, ее самочувствие в порядке?
– О да. Она совершенно здорова, – рассеянно ответила Серина, бесцельно ковыряя вилкой кусок рыбы на тарелке.
– Рад слышать, – отозвался Сайрес, протягивая руку и поглаживая ее пальцы. – О, что это за ужасная царапина? – удивленно спросил он. – Из-за нее ты не надела обручальное кольцо?
Серина заколебалась. Ей представилась превосходная возможность рассказать Сайресу обо всем, что случилось прошлой ночью, но было так стыдно, что она не нашла в себе сил признаться.
– Я пошла в Воксхолл с Мелани, – начала она, – и смотрела выступление танцовщицы на канате. Я так увлеклась, что не заметила, как ко мне подкрался вор и… Он забрал все мои деньги и драгоценности.
Сайрес замер, удивленно глядя на жену.
– Дорогая, он не ранил тебя? Как ты спаслась?
– Один… один незнакомый джентльмен защитил меня. Вор не причинил мне никакого вреда.
– Кто этот джентльмен? Я хочу лично поблагодарить его за проявленную отвагу.
Одно слово, простое признание, думала Серина, и Сайрес узнает, что через девять месяцев у него может родиться наследник. Но она боялась, что, услышав, как она провела ночь, он станет относиться к ней с презрением. Возможно, даже упрекнет ее за то, что она повела себя в точности как мать.
– Я… я не знаю, – снова солгала она. – Все произошло так быстро… А потом начался дождь, и я потеряла своего спасителя из виду. Я даже не успела спросить его имени.
Сайрес заботливо обнял жену.
– Неудивительно, что ты вся дрожишь. Тебе нужно немедленно пойти к себе и отдохнуть.
Серина кивнула и поднялась. Чувство вины душило ее, словно тугая петля.
– Думаю, так будет лучше.
– Да, а почему ты не разбудила меня, когда вернулась домой вчера ночью? – вдруг спросил Сайрес.
– Ты же знаешь, я не люблю тебя беспокоить, – ответила Серина, изображая на лице подобие улыбки. – Кроме того, все прошло, и я уверена, что нападение больше не повторится.
Хмурое лицо Сайреса свидетельствовало о том, что ее ответ не показался ему удовлетворительным. Но он лишь похлопал ее по руке и сказал:
– Добрых сновидений.
Серина вышла из столовой, думая, сумеет ли она когда-нибудь набраться мужества и сообщить мужу, что выполнила его просьбу.
Глава 5
– Клейборн, я начинаю сомневаться в том, что ты поклялся больше никогда не жениться, – произнес Найлз, прерывая размышления Люсьена. – Ты только и делаешь, что везде ищешь эту особу. Подумай, она знает, где ты живешь. Наверняка уже выяснила твое имя. И если бы ей было нужно, она давно бы нашла тебя сама.
Люсьен ничего не сказал, но слова друга точно совпадали с его собственными мыслями. Однако он не желал сдаваться. Воспоминания об этой женщине буквально преследовали его. Он часто ловил себя на том, что мечтает о ней, как впервые влюбившийся подросток. Она являлась ему во сне, вторгаясь в мрачные видения, в которых до того безраздельно господствовала Челси. Но где, черт побери, она была?
– Ты понятия не имеешь, кто эта женщина, – не унимался Найлз.
– Это так, – спокойно подтвердил Люсьен.
Еще несколько недель назад он справлялся о таинственной незнакомке у своей тетушки Элизабет, которая, как он считал, знала всех дам высшего света. Но, увы, тетя Элизабет понятия не имела, кто эта белокурая девственница из Воксхолла.
Временами Люсьену начинало казаться, что та ночь была лишь плодом его отуманенного алкоголем воображения, но носовой платок и запачканные кровью простыни возвращали его к реальности.
