Пулей вылетев из своей боковуши, Джесса изо всех сил навалилась на дверь, не давая замку защёлкнуться.
— Торкил! — завизжала она, чувствуя, что дверь всё-таки закрывается. Торкил был уже рядом и как мог помогал ей.
— Всё, закрылась, — пыхтя, сказал он, — не успели.
Она и сама это видела. Джесса прислушалась. Из-за двери не доносилось ни звука, но оба они знали, что он стоит там.
— Кари! — тихо позвала Джесса.
Тишина. В двери была маленькая дырка. Она могла бы в неё посмотреть. И увидеть его. Но не решилась.
Потом они услышали, что он уходит. И снова наступила тишина.
Немного подождав, они сели перед очагом, где ещё тлели угольки; Торкил принялся их раздувать.
— Завтра мы его найдём, — твёрдо сказала Джесса. — Мы обыщем каждый уголок замка. А Броклу ничего не скажем.
Торкил сел рядом с ней и поправил браслет, словно тот начал жать ему руку.
— Если он сумасшедший, — сказал он наконец, — то может быть опасен.
— Ну и что, по крайней мере, мы будем это знать. Мы должны его найти. — Она взглянула на брата. — Пойдёшь со мной?
Он провёл запачканной в саже рукой по волосам и слегка нахмурился:
— Конечно, пойду. Должен ведь кто-то за тобой присматривать.
Утром, сидя за шахматной доской, они ждали, когда Брокл уйдёт во двор. Наконец, когда прошло пять минут и он не вернулся, Джесса встала:
— Ты готов?
Торкил пожал плечами:
— Сейчас или никогда.
Они решили начать прямо с верхних башен и идти вниз — в замке ещё оставалась относительно прочная лестница, которая вела от его зубчатой стены до самого низа, хотя и в ней некоторые ступеньки были сломаны. Медленно спускаясь по этой лестнице, вдыхая ледяной воздух, они заглядывали в каждый коридор, в каждую комнату, каждую щель. Везде было одно и то же: тьма, холод, эхо.
— Свеча была вон в том окне, — наконец сказала Джесса. — Если это была свеча.
— Только не в этих комнатах. Здесь уже давно никто не живёт. — Торкил устало присел на ступеньки. Потом сказал: — Может быть, этого Кари держат в подземелье. Очень может быть, если подумать. Брокл всегда был так уверен, что мы его не найдём.
Джесса неохотно кивнула. Они могли идти куда вздумается. И где бы ни находился Кари, просто так его не найти.
Торкил встал:
— Пошли.
— Стой! — Джесса быстро обернулась. — Ты слышал?
В каменном коридоре было темно. Ветер нёс по полу пыль. С подоконника упала капля воды.
— Что? — тихо спросил Торкил.
— Какой-то скрип… скрежет. Не знаю. Там кто-то есть.
Губы Джессы побелели; рука в перчатке сжалась в кулак.
— Я ничего не слышал.
— А я слышала!
И тут глаза Джессы расширились.
— Смотри! — прошептала она.
В темноте коридора вдруг начала появляться дверь. Она возникла сама собой прямо в сырой стене, дверь из тёмного дерева с блестящей задвижкой. Из-под неё пробивалась полоска яркого света, словно комната за дверью была ярко освещена.
Держась поближе друг к другу, они осторожно приблизились к двери. Джесса ожидала, что дверь вот-вот исчезнет, но та словно ждала их.
Джесса положила руку на задвижку. За дверью что-то двигалось; слышались шорох, шаги и уже знакомый ей странный скрип. Задвижка была холодной и твёрдой. Подняв её, Джесса распахнула дверь.
Сначала ей показалось, будто она снова видит свой сон. Комната была залита солнечным светом, льющимся через открытое окно, сделанное из маленьких кусочков толстого пузырчатого стекла. На подоконнике таял снег; на нём сидел ворон, который, увидев вошедших, с карканьем поднялся в воздух и исчез в голубом небе. Перед окном, спиной к ним, сгорбившись на стуле, кто-то сидел. Перед ним стояло зеркало, в котором Джесса увидела себя и Торкила. Потом человек наклонился поближе к зеркалу, и его прямые серебристые волосы коснулись гладкой поверхности бронзы. Джессу охватил ужас. У него не было отражения, никакого! В зеркале она видела только себя с Торкилом и солнечный свет, заливающий комнату.
Кари обернулся и искоса взглянул на них. У Джессы перехватило дыхание; она услышала, как осёкся Торкил, который собирался что-то сказать.
У этого существа было лицо Гудрун. Мать и сын были похожи как две капли воды.
Глава одиннадцатая
Девы нередко, коль их разгадаешь, коварство таят…
Кари быстро встал. Они увидели худенького мальчика одного с ними роста, с бледной кожей и прозрачными, как стекло, глазами. Подойдя к Джессе, он стал жадно разглядывать её волосы и одежду, потрогал мех накидки, коснулся амулетов и талисманов, потом провёл рукой по дорогой красной накидке Торкила, как будто никогда раньше не видел подобного цвета. Джесса с жалостью подумала, что так оно, скорее всего, и было. Она быстро окинула комнату взглядом. Никакого страшилища не было. Чувствуя, какими дураками они оказались, Джесса ужасно смутилась.
Внезапно Кари отступил назад.
— Заходите, — сказал он, — заходите и посмотрите, где я от вас прятался.
Джесса осторожно переступила порог; Торкил старался не отходить от открытой двери. Оба держались настороже, испуганные горячностью этого странного незнакомого существа. Кари, казалось, ничего не замечал. Схватив Джессу за руку, он заставил её сесть на скамейку, налил из деревянного кувшина воды; показал вырезанные им шахматные фигурки — крошечные изящные вещицы, одна из которых — король — была вылитый Брокл, который стоял широко расставив ноги, со скрещёнными на груди руками. Не удержавшись, Джесса рассмеялась.
У Кари, казалось, внезапно переменилось настроение. Он резко отпрянул. Джесса почувствовала, что он словно потух, утратив всю свою весёлость; теперь он явно занервничал.
— Простите, — тихо сказал Кари, — я не хотел вас пугать. Я не такой, как вы думали.
— Да, не такой, — прошептала Джесса.
Кари взял со стола нож и потрогал лезвие.
Джесса встала. Взглянув вглубь комнаты, она увидела, что отовсюду на тонких верёвках свисают куски стекла; словно хрустальные паучки, они кружились и раскачивались, вспыхивая на солнце. Все стены комнаты были исписаны странными спиралями и завитками, нацарапанными какой-то тёмной краской. Кари взял в руки зеркало.
— Смотрите, — печально сказал он, — вот почему мне пришлось вас впустить. Всё началось. — Он поднял отполированный металл; Джесса увидела в нём себя, своё бледное от страха лицо, и Торкила, тенью стоящего рядом. Кари посмотрел на них.
— Видите? — спросил он. — Человека в зеркале? Джесса заметила, что Торкил дрожит. Да и её руки тоже тряслись. Когда она заговорила, то едва узнала собственный голос:
