– Мы нашли их в кармане пиджака Сондерса.
Норман тут же потребовал возбуждения уголовного дела. В тот же вечер Дик Сондерс был арестован за попытку изнасилования двенадцатилетней девочки и заключен в Бостонскую следственную тюрьму. При задержании он заявил о своей невиновности. Но судебные власти ему не верили. Никто ему не верил, кроме Ады Феррер и – что удивительно – Августы Квэндиш!
Парализованная женщина высказывалась без обиняков:
– Эта история плохо пахнет!
– Энджи не лгунья, мама!
– А не хватит ли тебе стоять перед ней на задних лапах?
В Нью-Эдеме новость об аресте учителя произвела эффект разорвавшейся бомбы.
Норман заботливо присматривал за Анжелой, Сьюзен тоже делала все, чтобы вывести ее из состояния шока. Но когда девочка узнала, что мистер Сондерс арестован, ее страх сразу пропал.
– Если хочешь, можешь пока не ходить в школу, – предложила Сьюзен.
– Нет, я пойду, – заявила девочка. – Мистер Сондерс больше не сделает мне ничего плохого, так ведь?
– Он больше ничего тебе не сделает, мой ангел, – уверил ее приемный отец.
В воскресенье вечером Норман вернулся в Нью-Йорк.
Анжела осталась в доме Квэндишей. Она больше не скучала по своей комнате, радовалась, что Сьюзен всегда рядом, но по ночам кричала от страха.
В понедельник утром Джеймс Сондерс был уволен из школы. Анжела снова оказалась в центре внимание. Сколько бед свалилось на бедную девочку: смерть матери, неприязнь бабушки, попытка изнасилования учителем. Как она еще не свихнулась?
В понедельник вечером из Сиднея вернулся Вэррен Квэндиш. Он взял на себя роль названого дедушки: гулял с Анжелой и беседовал с ней, как со взрослой.
– Тебе понравилась Анжела, папа? – однажды утром спросила Сьюзен отца, гуляя с ним по саду.
– Нет, – лаконично ответил доктор Квэндиш. – Она мне категорически не нравится.
– Но ведь ты постоянно занимаешься с ней. Разве вы не единомышленники?
– Ты принимаешь видимость за действительность, – Вэррен высказался без обиняков.
– Но зачем, папа? Зачем ты имитируешь чувства, которые не испытываешь?
– Я бью врага его же оружием, – холодно ответил доктор.
– Папа! – закричала Сьюзен отчаянно. – Анжела тебе не враг.
– Но и не друг.
– Чепуха. Она тебя боготворит.
Вэррен обнял дочь за плечи и посмотрел ей в глаза.
– Анжела не боготворит никого, кроме Анжелы, – объяснил он серьезно. – Она бессердечная маленькая бестия. И превосходная актриса.
– Папа, ты ошибаешься! Она любит Нормана, меня и маму. И она любила Хелен.
Доктор Квэндиш покачал головой:
– Ты жестоко заблуждаешься, дорогая. Анжела не любит никого, она просто неспособна любить. Она использует тех, кто любит ее. Она чудовищно эгоистична.
Сьюзен наивно попыталась опровергнуть суровый приговор отца, профессионально занимавшегося психологией:
– Ты просто попал под влияние миссис Феррер, она считает так же, как и ты.
– Ада прекрасно разбирается в людях, – холодно заметил Вэррен. – Она обладает наблюдательностью и аналитическим складом ума. И это позволяет ей делать правильные и объективные выводы.
– Гм, – Сьюзен проглотила пилюлю. – Миссис Феррер защищает Джеймса Сандерса, и мама с ней согласна. А ты что думаешь?
– Анжела бессовестная лгунья и интриганка, – спокойно сказал доктор. – Она выдумала всю эту историю. Но мы не можем это доказать.
– Но зачем ей это?
– Я объясню. Главная причина – она хочет, чтобы все внимание Нормана было сконцентрировано только на ней. Он должен видеть в ней женщину – очаровательную и желанную. Она хочет сохранить его для себя. А ты ее соперница, поэтому она люто тебя ненавидит.
– Папа, это неправда!
– Нет, правда. Факт остается фактом, даже если ты закрываешь на него глаза.
– Анжела – невинный ребенок!
– Она одновременно и рано созрела, и отстала в развитии, – пояснил дочери Вэррен. – Она развилась эмоционально и физически, а душевно и психологически осталась недоразвитой. И, как бы она ни была умна, ее суть инфантильна. И это делает ее опасной. Инфантилизм означает недостаток сознания и проявляется в дурном характере. Исправить это нельзя, иногда можно только скорректировать. Но Анжела никогда не изменится.
Сьюзен вспомнила, как доктор Лоренс сказал, что у Анжелы не хватает души.
– Ты меня пугаешь, папа!
– Я пытаюсь убедить тебя прекратить холить и лелеять свои иллюзии относительно Анжелы.
– А кто пишет эти анонимные письма? Тоже Анжела?
– Пока не знаю, – медленно ответил доктор. – Но не исключаю такую возможность. Многое указывает на то, что автор писем – ребенок. Они написаны так, как в представлении ребенка написал бы взрослый. Одно я знаю точно: Анжела получает особое наслаждение, мучая других.
Сьюзен была ошарашена:
– Папа, это же портрет монстра!
– Она и есть монстр, – сухо бросил доктор.
Прошла неделя со дня задержания Джеймса Сондерса. Неизвестный садист затаился. Домыслы по поводу его личности приобрели новый размах. Кто пытался надругаться над ребенком, может совершить и другое преступление.
Джеймс Сондерс – чужак. А это самое веское доказательство! На молодого учителя повесили всех собак: анонимные письма и телефонные звонки, угрозы убийства, инфаркт миссис Энтони, нервный криз мисс Эванс, жестокое убийство бедного Рушера и отравление кота Римбо.
Учитель был виновен во всех бедах и считался в Нью-Эдеме уже изобличенным преступником.
Ада Феррер только качала головой, а у Августы Квэндиш мороз пробегал по коже. Поведение общины они рассматривали как массовый психоз. К счастью, были и те, кто не дул в общую дуду, например Билл Лоренс и Вэррен Квэндиш, но они были в меньшинстве.
– Полетели бы вы со мной в Европу, – сказал Вэррен жене и дочери. – Вам нужен отдых. И пригласите с собой Аду.
– Нет, – решительно заявила Августа. – Мы не можем бежать с поля боя.
Сьюзен была согласна с матерью.
– Мы останемся, – заявила она. – Что будет с ребенком, если мы уедем? Ей сейчас нужна особая забота.
Сьюзен была непоколебима – ничто не могло вырвать Анжелу из ее сердца. Ответ доктора Квэндиша можно было истолковать двояко:
– Ты права, Анжела нуждается в присмотре.
* * *
Ада Феррер отправилась в Бостон на личное свидание с Джеймсом Сондерсом.
– Вы пытались изнасиловать мою внучку? – спросила она его в лоб.
