Однако на следующее утро, встретившись с Клер в вестибюле, Ник понял, что его надежды тщетны.
— Доброе утро, — сказал он. — Машина ждет. Ваши вещи уже здесь?
Она холодно кивнула. Ник заметил темные круги вокруг ее глаз, как будто она не спала ночь, и почувствовал угрызения совести.
Клер держалась, подчеркнуто отстраненно. Тяжелые волосы были стянуты в тугой узел, губы решительно сжаты.
По дороге в аэропорт она смотрела прямо перед собой или в окно, ни разу не взглянув в его сторону, но Ник, несмотря на чувство вины, развеселился. Редко кому удавалось так фыркать на него. Посмотрим, как долго она продержится.
— Хотите кофе? — спросил он, когда они поднялись на борт самолета. — Я приготовлю.
— Спасибо, не нужно. — Глаза Клер превратились в зеленые колючие льдинки.
Ник с улыбкой наблюдал, как старательно Клер пытается избегать его. Весь полет она сидела прямо, высоко подняв подбородок и отвернув лицо в сторону. Он почувствовал восхищение и еще больше укрепился в мысли, что сделал правильный выбор.
Но, как убедить в этом ее?
Клер знала, что Ник наблюдает за ней. Пару раз ей очень хотелось взглянуть на обидчика, но она заставляла себя не делать этого. В конце концов, она не удержалась, и разочек бросила взгляд украдкой. Разумеется, он, как раз смотрел на нее. Выражение его веселых глаз смутило Клер. Она ожидала увидеть самоуверенность, даже раздражение или злость. Но вместо этого глаза Ника светились неожиданной теплотой и — нет, она не могла ошибиться — восхищением. Клер опустила ресницы, желая только одного — чтобы полет быстрее закончился.
Наконец самолет приземлился в Хьюстоне. Лимузин уже ждал их, и Клер осталось вытерпеть только двадцатиминутную дорогу до офиса компании. Она в напряжении сидела рядом с Ником на заднем сиденье автомобиля, но, слава богу, тот не пытался заговорить с ней. Клер была благодарна ему за это, понимая, что, заговори он с ней, она должна была бы хоть что-то ответить, во всяком случае, если хочет сохранить свое место.
Когда машина остановилась перед зданием компании, шофер, а не Ник, помог ей выйти, и она улыбнулась Гордону.
— Перенести сумку к вам в машину, мисс Кендрик? — спросил шофер.
— Спасибо, Гордон. Вы мне очень поможете. — Она вынула из сумочки ключи и передала их шоферу. Затем направилась к дверям здания.
— Клер, подождите минуту.
Она остановилась, но не повернулась. В одно мгновение Ник очутился перед ней. Клер смотрела прямо перед собой.
— Давайте сойдем с тротуара, — предложил Ник, оглядываясь на проходящих мимо пешеходов, и, взяв за локоть, помог ей подняться на ступеньки.
Это было невыносимо — смотреть ему в глаза. Клер не выдержала и отвела взгляд. Он улыбнулся, и ее сердце в который раз отозвалось гулким ударом.
— Вы подумали над моим предложением? — негромко спросил он. В ярком солнечном свете серьезные глаза Ника вспыхивали океанской синевой.
— Да, конечно. И по-прежнему говорю «нет». — Клер задиристо подняла подбородок. — И сколько бы раз вы ни спрашивали, мой ответ не изменится.
В его глазах заплясали веселые искорки.
— Обожаю, когда красивые девушки бросают мне вызов. Чем сильнее противник, тем решительнее я добиваюсь победы.
— Вы так уверены в себе? Я не собираюсь подпрыгивать только потому, что вы щелкнули хлыстом.
Их глаза встретились. Казалось, еще минута — и между ними пробежит искра.
— Я уверен в себе, потому, что не люблю проигрывать.
— На этот раз вам не повезет, учтите.
— Посмотрим.
Он просто невыносим! Клер пыталась подыскать по-настоящему хлесткий ответ, но все, что приходило ей в голову, звучало как-то по-детски.
— Не дождетесь, — сказала она, понимая, что это совсем не то, что нужно. Затем прошла сквозь вертящуюся дверь и не оглядываясь направилась к лифту.
— Клер, если вы собираетесь переводить мать в федеральную больницу, лучше написать заявление заранее, — предупредила миссис Провеет. — У них там очередь.
Это было два дня спустя после возвращения в Хьюстон, в пятницу вечером, когда Клер пришла навестить мать.
— Я просто не могу отправить маму туда, Эми.
— А что еще вам остается?
Клер устало прислонилась к стене.
— Не знаю, — сказала она упавшим голосом. У нее по-прежнему нет выхода. Есть, пробился слабый внутренний голосок. Ты просто не хочешь воспользоваться им. Клер тут же отмела эту мысль прочь. Она не может выйти замуж за Каллахэна только для того, чтобы обеспечить будущее матери: она исковеркает свою жизнь.
Сбивчивые мысли преследовали Клер всю дорогу домой. Она опять долго не могла уснуть. На следующее утро, пытаясь как-то отвлечься, Клер решила прогуляться. Погода стояла чудесная — еще один ясный, холодный денек. Клер надела спортивный костюм, кроссовки, завязала волосы в конский хвост и разыскала шерстяные наушники. Когда она собиралась выйти из квартиры, зазвонил телефон.
У Клер не было автоответчика. Для нее это был предмет роскоши, поэтому она не считала возможным тратить на него деньги. Она немного помедлила. Может, наплевать на звонок? А вдруг это что-то важное?
— Алло? — сказала она, снимая трубку.
— Клер?
Она узнала голос.
— Здравствуйте, Ник, — холодно отозвалась она, пытаясь не замечать гулкий стук сердца.
— Я не вовремя?
— Да. Я как раз собиралась уходить.
— В таком случае я не задержу вас долго. Я только хотел узнать, не хотите ли вы пойти со мной на концерт сегодня вечером. В программе Моцарт. Вы любите Моцарта?
Клер любила Моцарта. И билеты на симфонические концерты тоже относились к предметам роскоши.
— Спасибо, я не пойду.
— Очень жаль. Но раз вы не можете…
— Я не говорю, что не могу.
Он хмыкнул.
— Вижу, вы все еще выпускаете коготки.
— Ваши шутки дурного свойства, мистер Каллахэн, — сказала она, чувствуя, что свирепеет с каждой минутой.
— Хорошо, может быть, в другой раз.
— Послушайте, Ник…
— Тогда до понедельника. До свидания, Клер.
Он повесил трубку, но Клер еще долго стояла, тупо глядя на телефонный аппарат. Похоже, Ника абсолютно не смутил ее сегодняшний отказ. Его этот разговор даже развеселил. Но самое ужасное, что ей очень хотелось пойти с ним на концерт.
В воскресенье у Китти сломался телевизор. Дежурная медсестра позвонила Клер около полудня.
— У вашей матери истерика из-за того, что телевизор не работает.
