— Но я думаю, что на этот раз все вышло не так уж плохо, — заключила Элизабет.
Затуманенные глаза ребенка мгновенно прояснились.
— Так он может пойти?
— Если захочет.
— Классно! Просто здорово!
«Да, здорово», — подумала Элизабет. После того как дети легли спать, она вновь принялась размышлять и пришла к выводу, что Тед Рэндольф мог пылать тем же «энтузиазмом» по поводу приглашения, как и она по поводу того, что его пригласили. Возможно, он притворился обрадованным и принял приглашение только из жалости к ее детям. Возможно, стоит дать ему шанс отказаться от навязанного похода на детский праздник, не потеряв при этом лица…
Элизабет сняла фартук и подкрасила губы, прежде чем выйти на темную лужайку позади дома. Тед сидел на застекленной веранде в своем любимом плетеном кресле. Раньше веранда не была застеклена. Въехав, он заново покрасил фасад и внес ряд усовершенствований, застеклил веранду. Видимо, Рэндольф был человеком основательным и готовился к зиме заранее. В голубоватом свете, исходившем от телеэкрана, Элизабет заметила поднос с остатками ужина на маленьком столике — отбивная и пиво.
Но он не смотрел телевизор, а читал журнал. Элизабет вдруг пришло в голову, что это, возможно, иллюстрированный сборник типа «Плейбоя» с фотографиями обнаженных див. Если это так, то она выбрала неудачное время для визита. Но поскольку решение было принято, Элизабет собралась довести дело до логического конца, чтобы больше не переживать. Тед не замечал ее, пока она не постучала. Затем обернулся, и синие лучистые глаза, как два лазера, вонзились в нее.
Тед поднялся с кресла и выключил телевизор, перед тем как подойти к двери. Поскольку журнал он положил лицевой стороной вниз на сиденье кресла, Элизабет лишилась возможности узнать, что за литературу изучает ее сосед.
— Привет, — неловко произнесла она.
— Привет, проходите.
— Нет, я… Я, знаете, только на минутку. Я оставила детей одних, они спят.
Элизабет не хотелось заходить в его дом одной. Что, если кто-нибудь из соседей увидит ее? Надо знать людей: сплетни распространяются со скоростью лесного пожара.
Рэндольф вышел к ней и взялся за ручку двери, прикрыв ее.
— Что-то случилось?
— Нет… Вернее, надеюсь, что нет.
Элизабет отдавала себе отчет в том, что говорит сбивчиво и странно. Тед мог решить, что она набитая дура, и был бы прав. Они ни разу не побеседовали спокойно. Не ее вина, что рядом живет он, а не какая-нибудь дама. Стоило ли так переживать из-за того, что в доме по соседству поселился мужчина? Стоило, если мужское начало в нем такое… мощное.
— Мэтт сказал мне, что пригласил вас на осенний праздник в школу, — на одном дыхании выпалила Элизабет.
— Да, это так.
— Вы собираетесь идти?
— Я обещал ему, что пойду.
— Я знаю, мне Мэтт так и передал. Но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанным идти только потому, что вас попросили.
Какое-то время Рэндольф молча смотрел на нее, чуть склонив голову набок, словно старался понять что-то очень важное для себя.
— Вы не хотите, чтобы я шел, так?
— Нет! Вернее, да. Я хочу сказать… — Элизабет набрала в грудь побольше воздуха. — Если вы и в самом деле решили посетить детский праздник в начальной школе — пожалуйста. Но учтите, там будет куча маленьких шумных ребятишек и все будут носиться вокруг, прыгать, кричать, словно племя диких индейцев, а их обезумевшие от шума и толкотни родители будут носиться за ними. Шум, гам, суета и… и… — Элизабет беспомощно развела руками. — Короче, — заключила она, — не думаю, что вам там понравится.
— Это потому, что я, по-вашему, убежденный холостяк?
«Черт, теперь я его обидела», — решила Элизабет, когда Тед, повернувшись, пошел к джипу, припаркованному возле парадного входа.
— Это не так, мистер… Тед. Я просто хотела дать вам возможность отказаться. Я бы поговорила с Мэттом и все ему объяснила.
Между тем Тед открыл багажник джипа и достал оттуда громадную коробку. Он взвалил ее на плечи и направился во двор за домом. Не зная, как поступить, Элизабет пошла за ним следом. Рэндольф остановился и опустил коробку на землю. Элизабет остановилась рядом.
— У меня никогда не было детей, но я не настолько стар, чтобы не помнить своего детства, Элизабет.
То, как он произнес ее имя, оказало странное влияние на Элизабет. Ей вдруг показалось, что он прикоснулся к ней, словно длинные и сильные пальцы Теда погладили ее.
— Я не имела в виду, что…
— Представьте, я все еще помню свои школьные праздники, свою радость и возбуждение. Помню, как долго ждал их и как готовился. Мне повезло: со мной приходили и мать, и отец.
Элизабет прислонилась к ближайшему дереву и вздохнула:
— Вы заставляете меня чувствовать себя виноватой. Вы поступаете так же, как Мэтт. Я отругала его, когда он объявил мне, что пригласил вас. Я пришла в ужас. Мне не хочется, чтобы вы чувствовали себя обязанным. А он назвал меня самой вредной матерью на свете.
Тед усмехнулся:
— Я думаю, он погорячился. И потом, я не чувствую, будто мне навязали этот поход. На самом деле я надеюсь, что действительно получу удовольствие. И я не хочу, чтобы вы испытывали чувство вины. Договорились? Давайте оставим эту тему. Скажите мне лучше, что вы думаете по этому поводу?
Тед наклонился и подтащил картонный ящик поближе. Элизабет присела на корточки и принялась изучать картинку на боковой стенке.
— Гамак! Вот чудо!
— Вы действительна так думаете?
— Да. Мне всегда хотелось иметь гамак, как раз такой.
Если верить рекламе, гамак был сплетен из белого джута с бахромой по краям.
— Вот и мне всегда хотелось иметь гамак. Собираюсь повесить его между этими двумя деревьями.
Тед показал ей, где именно он собирается пристроить свое приобретение.
— Да, летом, в теплый день, было бы здорово… — Элизабет неожиданно замолчала.
— Что было бы здорово? — тихо спросил он, глядя ей в лицо. Поскольку она продолжала хранить молчание, Рэндольф решил подсказать: — Поваляться в нем?
— Разве гамаки не для этого предназначены?
— В общем, да. Как только пожелаете, гамак в нашем распоряжении.
— Спасибо.
— Но вы ведь не пожелаете, не так ли?
Элизабет бросила на Рэндольфа быстрый взгляд, затем отвела глаза.
— Скорее всего нет.
— Но почему?
— Я не люблю напрашиваться.
Тед покачал головой:
— Нет, не поэтому. Вы не хотите лежать в моем гамаке, потому что соседи начнут сплетничать о нас. Они могут подумать, что вы отдыхаете не только в моем гамаке, а еще и в моей постели.
