— Блям-блям!
— Дочечка, ты приедешь? — спрашиваю в трубу.
— Конечно, пап… Но не сегодня, ладно?.. Не обижайся, а?..
— А когда? — вдруг заволновался я в замолчавший телефон. — Когда? В своем будущем?.. Но меня-то в нем нет! Я в твоем прошлом, дочечка! У меня сейчас разборки с тенором. Он там все время фальшивит, потому что там ему все по барабану!..
А на треугольнике фальшивить невозможно, и я наяриваю, словно Млечный Путь на пожар вызываю…
— Приезжай, — прошу маму дочери!
— Конечно, дорогой…
Она улыбается мне навстречу, совсем еще любимая, но уже не моя…
— Ты как? — интересуюсь.
— Все хорошо, — отвечает. — А ты? Нашел себе кого-нибудь?
— Ага, — киваю. — Ей двадцать лет, и сейчас она на занятиях в институте.
— Это здорово.
— Она не дает мне кусать себя за пальцы ног! — вдруг признаюсь я.
Та, которую я все еще люблю, что-то хочет сказать в утешение, но я строго сдвигаю брови.
— Я — архив, в котором поместилось все! — с пафосом произношу. — Во мне Бесконечность, во мне — Время, в моем сердце Предвкушение и его же Свершение, во мне — весь шоу-бизнес, Севка во мне, Ты — любовь моя единственная, Светка и эта, как ее, Студентка; Прошлое бурлит в желудке, Настоящее за окном пахнет летом, и Будущее!!!
— Будущего нет, — тихо и просто заметила она. — И прошлого нет, и позапрошлого… Есть только настоящее. Ты никогда этого не понимал!.. Я вышла замуж… За тенора…
Она ушла, а я долго стоял на балконе и хохотал в небеса, приговаривая незлобно: «Ну и сука ты, тенор!!!»
Про первую и гуппи
Мощные белые сахарные ноги, огромные караваи грудей, губы, наполненные земляничной свежестью, глаза — омуты, открытые всем четырем сторонам света, обрызганное солнцем мягкое тело, способное заслонить собою всю мужицкую Россию.
Где тебя искать, милая, пахнущую Родиной и матерью?.. Где ты, которая могла часами заливаться смехом от незатейливых шуток, найденных меж золотых пшеничных колосьев, запросто держа при этом на пухлом плечике коромысло с сорока литрами колодезной водицы?.. Отзовись, хотя бы шепотом!
Нежная моя, любящая навечно, обвенчанная, радующая высоченное голубое небо ежегодными младенцами, производимыми трудовым чревом! Где тебя искать?..
Где твой след, любимица Дейнеки, изваянная в бронзе, увековеченная в своем неприкрытом естестве, пахнущая свежим потом, перемешанным с запахом молока?
Ты бежишь по васильковому полю, и я вижу, как натягивается на монументальных ягодицах простое ситцевое платье! Ты плывешь через бездонный омут огромной рыбиной, манкой на приманку… Я — рыбак, которому никогда тебя не поймать! Ты — заповедная редкость — русская женщина!..
Прозрачная, почти стеклянная, с огромными детскими глазами, «тростинка на ветру», молодая елочка, тянущаяся к облакам… Почти мальчик, в натянутом на груди платьишке от кутюр. Длинные пальцы с ногтями, с бледными лунками, они могут сжимать тоненькую сигаретку или бокал с «Мартини», держать изысканную черепаховую пудреницу, поправлять чудные, пахнущие французским волосы… Чуть заметные ягодицы, обтянутые тонким, соблазняют проступающей тесемочкой «стрингов»… Твое тело, удивительно гладкое — «бебистайл», объект наслаждения для юношей, которым твой образ подарен фэшн фотографами… Губы цвета иного мира манят мальчиков «эмо». Ты способна украсить жизнь гигантов Вселенной, даже Абрамовича и Трампа. Ты способна оттенить, нет, даже затмить все уродство Мироздания своей неземной красотой. Ты плывешь в бассейне рыбонькой-гуппи, от которой невозможно глаз отвесть! Ты бриллиант души нашей — русская женщина!
Черт, запутался, где русская женщина?!
В фильме «Земля» Довженко, где беснуется обнаженная женская плоть, или на локтевских фотографиях, где женская нагота сама по себе ценность? Фото лобка крупняком, как врата… Только куда?.. Или там и там она, русская женщина?
Первую помню, сколько живу. Слушающую его пьяный бред с широко открытыми глазами, потом несущую его полумертвое тело в сортир блевать, при этом продолжающую пытаться все-таки найти смысл в белой горячке, а потом плюнуть на все смыслы, отмочить философа в коммунальной ванне, обнять, отогреть и просто любить, хрен знает за что… А тебе еще и в харю дадут с бодуна, ты же решишь, что побои от любви большой, а не от ужатия мозга философа…
Ты — Белорыбица — родила Гуппи…
Когда появилась вторая? Которая Гуппи?..
Я помню…
Они шли по подиуму — циркули!!! Или те нехитрые деревянные штуки, которыми раньше мерили землю землемеры! Шли, и было страшно так, что глаз не отвесть. В купальниках шли, в прозрачном нижнем белье галопировали, топлес!..
Потом им еще шубы дарили за соответствие параметрам! Шампанским обливали элитным!
Первой никогда ничего не дарили. Ей выдали ватник! Зато она на скаку коня остановит… Как имя того коня? Пегий? Или Молодой?
Вторая тоже остановит, запросто! Норовистого жеребчика! Как имя его? «Феррари»? «Ломборджини»?
Интересно представить первую и вторую в общественных банях. Смотрят друг на друга и вопрошают с немым удивлением, как прожить можно с плотью такой?!! Первая в толк не может взять, где же у второй первичные половые признаки? Подмышками скользко, как на катке, под впалым животом мужику не сориентироваться! Ни завитушки единой!!. Вторая про первую: «Во, бабища!» Про эпиляцию едва ли слышала, а про лобковую стрижку и вовсе не ведает!..
Вторую очень любят русские и бразильские бизнесмены маленького роста. Они женятся на Гуппи, наполняют им аквариумы «Кристаллом», но всегда имеют в любовницах первую — Белорыбицу, которая до смертной доски замужем за маленьким бедным мужичком, пьющим портвейн и всякое недостойное! Местами они никогда не поменяются. Никогда!
Почему? Странно все это!..
У меня было много циркулей. По молодости я хотел стать готовальней. Потом понял, что сам пинцет. А пинцет циркулю не пара!
Иногда я приходил с каким-нибудь циркулем на пацанский День рождения и с удовлетворением слышал в затылок завистливое «вау-у»! После торжества я вел циркуль на акт любви и совокупления и в момент соития, под лязг металлов, бульканье «Клико» всегда представлял ту, которая у Дейнеки, в бронзу одетая!
Тоже странно!
А потом циркули все чаще стали умирать. Их жизни обрывали бандиты, забирая с собою в могилы, они вдруг переставали принимать пищу и уходили в вечность былинками, разноцветными рыбками Гуппи, улетающие в небеса. Они глубоко вдохнули депрессивную болезнь и прыгали сотнями из окон чужих стран…
Но все же родили их Белорыбицы, со всеми первичными половыми признаками!
Прав батька Лукашенко — запретил девкам покидать молочную страну, решил откормить Гуппи и превратить их в Белорыбиц! На разведение генофонда оставил! Девки белорусские — самые красивые!.. За занавесом всегда прячется все самое лучшее. Ездить мужикам надо в отпуск в Белоруссию, пока оттуда все распутные западные посольства выставили! Пользоваться ситуацией надо. Жениться и пополнять Россию пацанами и пацанками!
