А как же быть с Мариной? Конечно, можно просто написать письмо. Если бы можно их совместить. Жить с Мариной, а к Лиде ходить разговаривать, она так много обо всем знала.
Приближался Новый год. Марина предлагала приехать на новогодние праздники, он все оттягивал, писал, что в коттедже идет ремонт и что он хочет, чтобы она вошла в светлый и теплый их дом.
Перед самым Новым годом его вызвал к себе директор совхоза. Он предполагал, о чем они будут разговаривать. Вероятно, у директора не один раз уже спросили или он боялся, что спросят, почему половину коттеджа занимает одинокий механик отделения, когда другие специалисты с семьями продолжают жить в общежитии. А может быть, Лида попросила дядю:
— Поговори с ним. Поставь вопрос ребром.
Она еще не знала, что он очень не любил, когда ему ставили ультиматумы. Он, как и его отец, всегда даже на разумный ультиматум отвечал отказом.
Он высидел в приемной директора в общей очереди. Секретарша, уже новая, в этом году закончившая школу и никуда не поступившая дочь секретаря парткома совхоза, посматривала на него, а он посматривал на нее, особенно когда она вставала и шла к стеллажу с папками, чтобы взять оттуда или положить туда документ. Может быть, она думала, что если у него роман с племянницей директора совхоза, то возможен роман и с дочерью секретаря парткома. Правда, ей было только шестнадцать лет, но попа, бедра и грудь у нее были как у взрослой женщины. В деревне и четырнадцатилетние девочки выглядели взрослыми, особенно осенью, когда выходили в спортивных костюмах подбирать картошку на полях после прохода картофелеуборочного комбайна.
Он смотрел на их налитые задницы, особенно когда они нагибались, понимая, что он никогда не решится сблизиться вот с такой уже взрослой по виду и маленькой по возрасту женщиной. Но он почти всегда мысленно раздевал этих полненьких школьниц, и все мужчины их раздевали, даже старые. И это никакое не извращение, это нормальные мужские рефлексы на округлость грудей и ягодиц. Так запрограммировала эволюция, или Создатель, или инопланетяне, которые прилетали на Землю много лет назад, во что он верил меньше, чем в другие теории, потому что, как инженер, не мог представить, чтобы какие-то существа все так предусмотрели и в природе, и в животном мире — такую саморегулирующуюся систему, как человек, создать без глобальных просчетов просто невозможно.
Наконец подошла его очередь, и он вошел в кабинет. Директор вышел из-за стола, пожал ему руку и вернулся в свое кресло, тем самым обозначая свое уважение к нему. Он этот прием считал пустой тратой времени, хотя тоже придерживался его, слесаря почему-то ценили, когда он здоровался, пожимая руку, и сразу настораживались, когда он просто кивал.
— Проблемы на работе есть? — спросил директор.
— Нет.
— А в личной жизни?
— И в личной жизни нет.
И тогда директор спросил напрямик:
— Ты жениться собираешься?
— В ближайшее время не собираюсь.
— Как это понимать?
— Буквально.
— Тебе коттедж дали как семейному.
— Половину коттеджа, — поправил он и спросил: — А разве не как хорошему специалисту?
— И как специалисту тоже, — подтвердил директор. И тоже добавил: — Но такая площадь дается только семейным.
— Я могу снова переселиться в общежитие.
— Переселяться не надо. Но Лида мне не чужая…
— С ней есть проблемы…
— Какие?
— Еще год назад мне рассказали, что у нее есть ребенок, который живет с ее матерью. Но мне она ничего о ребенке не говорит. Если она скрывает ребенка, то, может быть, она скрывает и еще что-то? Например, что у нее больше не может быть детей.
— Она тебе ничего не сказала об Армене?
— Кто такой Армен?
— Ее сын. Хороший мальчишка. Это она, конечно, зря. Можно скрыть, что украл мешок картошки. Если картошка съедена, воровство не докажешь. Но ребенка скрыть невозможно. Да и скрывать не надо. Не хочешь жениться на женщине с ребенком, не надо. Найдутся другие. Ладно, я с ней поговорю.
Он хотел еще раз повторить, что может выселиться из коттеджа, но тут же передумал, зная, что если несколько раз повторяешь просьбу или угрозу, то с твоей просьбой могут согласиться, а на угрозу ответить угрозой. Таков уж русский характер. Он, прежде чем действовать, почти всегда продумывал, какие будут последствия. И поэтому, когда читал о специфике нерасчетливого русского характера, не верил в эту нерасчетливость, потому сам всегда считал, и считал по многу раз.
Он просчитал, что директор вряд ли решится выселить его из коттеджа, все ведь поймут: выселил, потому что не женился на его племяннице. Зачем ему такой позор и разговоры?
Но мог и выселить, давно уже поговаривали, что его могут назначить председателем райисполкома. Еще молодой, нет и сорока, агроном по образованию, а район в основном сельскохозяйственный. А если переедет в районный центр, совсем неважно, что о нем будут говорить в одном из десяти совхозов.
События внешней жизни в ту осень были стремительными. Директора совхоза все-таки избрали председателем райисполкома, а секретаря парткома назначили директором совхоза.
После его разговора с директором Лида почти месяц не приходила к нему в коттедж, может быть ожидая, что он сам придет к ней в дом учителей. Но он не приходил, потому что не знал, как поступать дальше. Конечно, он мог написать Марине, чтобы она увольнялась в райцентре и приезжала к нему. Он мог жениться на ней и устроить ее в молокоприемный пункт или продавцом в новом, только что построенном магазине. Но это означало бы, что он отказывается от Москвы, потому что одному в Москве закрепиться можно, но с женою и ребенком не дадут даже временную прописку.
Лида пришла первой. Он, понимая, что предстоит решительный разговор, раскрыл коробку конфет кондитерской фабрики «Красный Октябрь», которую выдали в заказе к Новому году, откупорил бутылку крымского портвейна, а себе налил водки. В последнее время он привык к водке и потому, что слесари, отмечая праздники, награждения, благодарности, ничего, кроме водки, не пили, к тому же водка сразу снимала напряжение. Они выпили, и Лида начала рассказывать:
— Если сможешь, прости, не сможешь — постарайся хотя бы понять… Со своим первым мужем я познакомилась в институте.
— А что, был и второй? — спросил он.
— Не залупайся! — предупредила Лида. — А то уйду, и ты никогда про меня ничего не узнаешь, а тебе ведь хочется узнать?
Она угадала. Ему очень хотелось узнать, что она расскажет о мужчинах, с которыми жила, и как расскажет.
— Все. Не залупаюсь, — тут же согласился он.
— Так вот, — продолжила она. — Я поступила в областной педагогический. На нашем курсе мальчиков, конечно, было намного меньше, чем девочек, но были. Нормальные белобрысые, прыщавые, из таких же деревень, как и мы. Но он выделялся. Его родители приехали из Еревана на один из подмосковных ликероводочных заводов, на котором разливали коньяк из Армении. Его отец, технолог по вину, делал настойки — клюквенные, брусничные. Он влюбился в меня сразу, как только увидел, и мне понравился, такие жгучие брюнеты в меня еще ни разу не влюблялись. Горячая южная кровь, темперамент, он в первый же вечер полез мне под юбку, но я, наверное, много выпила и не очень запомнила, мне даже больно не было. Я и забыла про тот вечер, а через месяц у меня задержка с месячными и, в общем, все признаки беременности. Я сделала анализы, которые подтвердили, что я залетела.
