— Да и внутри ничего, я заходила, мне Потехин презентацию устроил.
Потехин был известным в городе предпринимателем. Газеты писали про него частенько — поводы он давал в изобилии. Потехин был известен не столько из-за масштабов своих дел, сколько из-за любви к эпатажу. Ольге даже иногда казалось, что если дело не получало скандальной огласки, оно переставало Потехина интересовать. Разбогател Потехин на торговле овощами — начинал ларечным перекупщиком, а потом научился брать товар напрямую в Америке, выкупал целые контейнеры мясистого, сладкого лука и глянцевых, блестящих яблок. Года три так погонял товар, вырос в крупную оптовую фирму и передал руль доверенному человеку. А сам начал развлекаться. Он первым в городе открыл секс-ларек на самом людном месте, куда завез из той же Америки чудовищного вида резиновые фаллосы и черное кожаное женское белье в заклепках. Время тогда еще было вольное, никакими законами особо не регламентированное, и вся эта прелесть свободно красовалась в витринах потехинского секс-шопчика, собирая стайки хихикающих подростков и потоки любопытствующих взрослых. Взрослые впрямую стеснялись разглядывать товар, поэтому прогуливались туда-обратно по улице, с расстояния взирая на фаллосы и кожаные трусы-лифчики с дырками на интересных местах. Продолжалось все это недолго. Недели через три поутру на месте ларька прохожие обнаружили сгоревший остов и обугленные остатки фаллоимитаторов. Милиция поджигателей не нашла, а потом и закон подоспел на тему эротики и порнографии, так что секс-шопов Потехин больше не открывал. Зато открыл первый в городе коммерческий телеканал. Канал крутил фильмы, поздравления и однажды показал шоу в прямом эфире, которое чуть не стоило Потехину лицензии на вещание. Он придумал парад толстушек. Кинул клич, что в студию приглашаются девушки в теле, и объявил им условия: нужно раздеваться перед камерой, снимая с себя по вещичке. А любой дозвонившийся в студию зритель-мужчина, будет называть цену, от рубля до сотни, каждой скинутой вещи. И объявлять «стоп», когда ему захочется. На каждую толстушку — по зрителю. Раздеваться надо до нижнего белья, побеждает та, которая наберет за свой гардероб больше всего денег. Главный приз — комплект подарков от спонсора и недельная поездка в Турцию тоже от спонсора. На призыв откликнулось четверо пышек в возрасте за тридцать. В задумке все выглядело приемлемо: дамы самоутверждаются, народ забавляется, спонсоры рекламируются, приличия соблюдаются. А в эфире все пошло наперекосяк. Вторая же толстушка выглядела настолько аппетитно и сексуально, настолько завела своего зрителя-покупателя, что когда она дошла до финиша — разделась до белья, — он крикнул: «Сто рублей за лифчик!» Та, недолго думая, скинула свой лифчик и явила изумленным магаданским зрителям роскошную грудь шестого размера. Всех, кто тогда был в студии, взяла оторопь, потом оператор, забыв выключить камеру, кинулся к даме и начал накидывать на нее свою куртку. Дама уворачивалась, визжала, потом исчезла из кадра, и камера с минуту показывала голубую драпировку, на фоне которой разворачивалось действо. Потом в телевизорах появилась табличка про технические причины, а Потехин разбирался и с обиженными толстушками, которым не довелось раздеться, и с рекламодателями, которые отвалили ему на шоу кругленькую сумму, и с прокуратурой, которая чуть было не завела на него дело за порнографию. Видимо, тот случай и натолкнул Потехина на счастливую мысль о стриптизе.
— На первом этаже — бар и бильярд, — рассказывала Мухин, — на втором — Потехин квартиру выкупил над магазином и переделал — ресторанчик и подиум с шестом. Девочки, миленькие такие, крутятся, стараются. Их Потехин в какой-то самодеятельности нашел.
Раздеваются до трусиков. Мужики дуют пиво, свистят, суют деньги девчонкам под резиночки. Знаешь, такие широкие, типа подвязок для чулок. Одна девочка в бархатной маске, танцевала — стесняется лицо показать.
— Наденешь тут маску, город-то маленький. Вчера ты вежливо здоровалась с соседом по лестничной площадке, а сегодня он тебе сует деньги под резинку! Я бы так не смогла, — повела плечом Люся, — а при чем здесь почтенная дама? Тоже выступала?
— Выступала сегодня на городской Думе, — теперь уже рассказывала Ольга. — Потехин же депутат городской Думы у нас теперь. Помнишь, скандал был, что он по сто рублей пенсионерам платил за каждый голос? Его кандидатуру еще снять хотели? Не сняли, обошлось. Но что-то не везет ему с пенсионерами. Теперь вот активисты из Городского общества ветеранов войны и труда устроили ему акцию протеста.
— Еще бы не устроили, — фыркнула Татьяна, — посягнул на святое. Стриптиз на улице ЛЕНИНА! Это же кошмарный сон верного ленинца!
Ветераны написали письмо в Думу, от имени жителей города просили разобраться с аморальными действиями депутата. Обычно заседания городской думы были рутинной тягомотиной, и Танька Мухина (гордуму закрепили за ней) туда ходила редко — хватало пресс-релизов и интервью с городскими чиновниками. Но по такому поводу пойти стоило. Пошла Ольга, а Танька отправилась в областную администрацию на совещание по золотодобыче.
Общественность на заседании городской думы представляла Марья Кузьминична, солистка хора ветеранов. Она даже платок концертный прихватила, белый такой, в малиновых цветах, для солидности, наверное. Когда ей дали слово, она вышла к трибуне, расправила платок на плечах — малиновые цветы взгляды так и притягивали — и выдала такую речь: «Мы, ветераны, считаем, что господин Потехин растлевает молодежь нашего города, что у девочек, которых он вовлекает в свои грязные дела, нет никакого будущего. Вот мы, ветераны, сейчас встречаемся с молодежью, рассказываем о своей трудовой биографии, подаем пример. А какой пример будут подавать молодежи, когда состарятся, девочки, которых сбивает с толку депутат Потехин? Что своим внукам расскажет такая девочка? Как раздевалась перед пьяными мужчинами? Как крутила перед ними задом?» Марья Кузьминична так вошла в раж, что распахнула платок с малиновыми цветами, встала боком к аудитории и сама покрутила бедрами и поколыхала грудью. Бедра, узкие и плоские, были прикрыты синей прямой юбкой, а грудь — пышная, почти горизонтальная, — белой строгой блузкой. Неожиданный стриптиз в исполнении Марьи Кузьминичны вызвал у присутствующих приступ удушья от сдерживаемого хохота. Смеяться над старушкой было подло — она искренне, всеми средствами боролась за свои идеалы, — но и сдерживать смех было трудно! Стриптиз, сдобренный одеждой а-ля «форма из пионерской юности» и декорированный платком в малиновых цветах, произвел такой комический эффект, что председатель думы сдавленным голосом объявил перерыв и все ринулись за дверь — хохотать.
— И чем все закончилось? — Танька с Люськой тоже хохотали от нарисованной картины, тем более что Ольга, рассказывая, пошевелила бедрами, как Марья Кузьминична.
— Объяснили старушке, что Потехин не нарушает никаких законов, что девушки совершеннолетние и сами выбирают, где и как им работать. И что он как гражданин и налогоплательщик реализует свое право на предпринимательскую деятельность.
— Да, зря старушка танцевала, — резюмировала Люся.
А может, не зря, может, она всю свою жизнь мечтала перед кем-нибудь раздеться на сцене, а ее заставляли план по валу выполнять, — сказала Танька. — Вот и выступила, мечту осуществила. Повезло тебе, Оль, интересно время провела. А я очумела цифры эти записывать — килограммы золота, цены за унцию, прогнозы на Золотой бирже. Тоска! Оль, Лобанов твой когда возвращается?
