Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
— Я бы с радостью, — ответил он, — но, боюсь, тогда мне придется молиться на полчаса дольше. Если ты не против, я могу немного поболтать с тобой.
Тут он подставил под струю огромное ведро.
К этому фонтану люди подходили не так часто и подолгу возле него не задерживались.
Этого юношу Нура вспоминала каждый раз, когда слышала стихи или песни об ангельской красоте. Она не понимала, почему люди воспевают прелести непонятных существ с огромными крыльями, не замечая Тамима, с которым не сравнится ни один мальчик из их квартала. А когда Тамим начинал говорить, сердце отзывалось на каждое его слово.
Один знакомый шейх научил мальчика грамоте. Тамим занимался у него всего два года, а потом пошел работать, потому что его родители были бедны. Собственно говоря, он хотел стать капитаном корабля, а не обивать матрасы, стулья и кровати.
— И при этом молиться всякий раз, когда выпадает свободная минутка, — добавил мальчик. — У меня уже ссадины на коленях.
Однажды Тамим сообщил подруге, что на следующий день собирается на рынок Сук-аль-Хамидия, чтобы по поручению своего мастера закупить ниток и цветной пряжи у одного оптового торговца. Нура решила встретиться с ним там и в нужное время подошла к лавке «Бакдаш», где продавали мороженое.
Уже утром девочка объявила матери о своем плохом самочувствии, и та, как всегда в таких случаях, не хотела пускать ее в школу, однако вслух об этом сказать не решилась, опасаясь разозлить мужа. Сахар вообще не любила школу, в то время как шейх Рами непременно хотел, чтобы дочь окончила среднюю ступень.
Собственно, тогда отец тоже нашел Нуру бледной.
— Если тебе станет хуже, отпросись с уроков и поезжай домой на трамвае, — разрешил он.
Итак, Нура пошла на занятия.
Однако уже через час она, бледная как смерть, постучалась к директрисе и дрожащим голосом сообщила ей о своем недомогании. Но стоило девочке отойти от школы на десять шагов, как на ее щеках снова заиграл румянец, а походка стала увереннее и тверже. Школа располагалась не так далеко от рынка Сук-аль-Хамидия, и Нура предпочла сэкономить десять пиастров и пройтись пешком.
В десять часов подошел Тамим. Он принес огромную корзину для покупок и был сейчас еще красивей, чем в мастерской.
— Если кто-нибудь спросит, почему мы гуляем вместе, отвечай, что мы брат и сестра, — предложила она.
Над решением этой проблемы Нура билась всю ночь.
Когда Тамим взял ее за руку, ей показалось, что она умирает от счастья. Так они и шли вместе по оживленному рынку.
— Не молчи, — попросила Нура Тамима.
— Мне нравится твоя рука, — сказал он. — Она такая же теплая и сухая, как у моей матери, только намного меньше.
— У меня есть десять пиастров, — сообщила девочка. — Мне не надо тратить их на трамвай, потому что домой я пойду пешком. Какое мороженое ты любишь?
— Лимонное, — ответил Тамим.
— А я «Дамасские ягоды». От него язык становится синим.
— А у меня от лимонного мороженого бывает гусиная кожа, — мечтательно облизнулся Тамим.
Они купили по эскимо и продолжили прогулку. В весеннем воздухе витали цветочные ароматы. Нура поймала себя на том, что насвистывает свою любимую песенку, как это делают мальчики, хотя девочке такое не к лицу.
Теперь они уже не держались за руки, потому что Тамиму надо было нести и корзину, и эскимо. От удовольствия он громко причмокивал, и Нуре захотелось высмеять его. Вскоре на рынке стало так многолюдно, что они разделились и были вынуждены пробираться друг к другу сквозь толпу. Рядом запел слепой нищий, и девочка заслушалась. Она спросила себя, почему у слепцов такие красивые голоса, и тут снова почувствовала свою ладонь в руке Тамима. Нура еще не съела и половины мороженого, а он уже управился! Она повернулась и встретила его улыбку.
— Спокойно, я твой брат, — напомнил он.
У входа на рынок мальчик взял ее за обе руки, и они остановились. Глядя Тамиму в глаза, Нура почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Он привлек ее к себе.
— Брату положено целовать сестру на прощание, — сказал он, прикасаясь губами к ее щеке. — Когда я стану капитаном, обязательно заберу тебя отсюда.
С этими словами Тамим быстро исчез в толпе, словно застыдившись слез, которые текли по его лицу. А месяц спустя на коленях в углу мебельной мастерской стоял уже другой мальчик.
— А где… — Нура прикусила язык, не решаясь произнести имя, которое целый месяц шептала ночами в подушку.
— Ах тот! — догадался мастер. — Он убежал от меня, а несколько дней назад передал своим родителям, что нанялся на греческое грузовое судно. Сумасшедший мальчик!
В ту ночь Нуре вызвали врача. Ее лихорадило еще целую неделю.
А через два года после бегства Нуры к ним в дом постучался видный мужчина в форме. Капитан дальнего плавания, как говорил потом отец. Мать Нуры лежала тогда в больнице с аппендицитом.
Услышав о бегстве Нуры, мужчина улыбнулся и крепко пожал шейху руку.
— Она всегда тосковала по морским просторам, — сказал он.
Эти слова так запали отцу в душу, что он, к большому огорчению матери, часто потом повторял их, даже на смертном одре.
Но это случилось лишь спустя несколько десятилетий.
6
Когда Салман после многодневного отсутствия появился на занятиях, никто не спросил, где он был. Из сотни учеников и пяти учителей школы лишь один встретил его радостной улыбкой: Беньямин, сосед по парте. Вернувшись домой, Салман застал мать за уборкой их убежища. Напрягаясь из последних сил, Мариам приводила помещение в порядок. Она чистила, мыла, выносила мусор во внутренний двор и складывала его в здании бывшей ткацкой мастерской.
С утра Мариам приготовила еду для мужа, а затем снова вернулась в свое укрытие. От Шимона она узнала, что может прятаться в нем спокойно по крайней мере несколько лет. Наследники ткача судятся друг с другом. Выяснилось, что этот домишко из-за своей близости к исторической церкви Булос стоит немалых денег.
Мариам быстро перестала плакать, и вскоре в комнатах запахло не плесенью, а луком и тимьяном. Электричества не было, но пламя свечей разгоняло и мрак, и холод. Даже туалет и ванна работали: за разбирательствами и спорами наследники забыли отключить в доме воду.
Вскоре мать и сын стали смеяться, представляя, какую глупую физиономию скорчит отец, когда вечером ему, пьяному, некого будет побить.
Однако счастье бедняков мимолетно.
Как-то ночью отец Салмана появился в доме покойного ткача. Пламя свечей задрожало при его появлении, поэтому тень на стене заплясала и задергалась. Все его тело насквозь было пропитано араком. Почувствовав знакомый запах разложения и смерти, Салман затаил дыхание.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
