– Она принадлежит тому, кто лучше всех сумеет защитить ее и ее дар, – отрезала консул. Припечатала, ничего не скажешь. Интересно, такое у нее от природы или она научилась этому за две тысячи лет своей жизни? Наверное, и то и другое. – Кроме того, меня удивляет, Приткин, что круг заговорил о защите. Совсем недавно вы просили нас разыскать ее, живую или мертвую, и при этом намекали, что второе было бы предпочтительнее.
В глазах блондина блеснула ярость.
– Оставьте свое мнение при себе! Вы не понимаете всей опасности создавшегося положения. Защитить ее способен лишь круг, равно как и защитить от нее других. – С этими словами он впервые взглянул на меня. Будь он вампиром, то наверняка оскалил бы клыки, а я подумала, что, кажется, у меня появился еще один враг. Взгляд волшебника ударил меня, как кнут; видимо, я ему не нравилась. – Ее растили, но ничему не учили, она не знает ничего из того, что должна знать, не умеет управлять собой. Это неминуемо закончится катастрофой.
Я пристально взглянула в его сузившиеся зеленые глаза, и вдруг мне показалось, что в них мелькнул страх. Рука мага быстро скользнула к ножу в ножнах, висевшему у него на запястье, и я даже подумала, что сейчас он метнет его в меня. Наверное, о том же подумал и Раф, потому что сразу напрягся, но тут вновь заговорила консул:
– Серебряный круг утратил былую силу, Приткин. Ты же не хочешь сказать, что он не может защитить Кассандру только потому, что она находится за пределами его досягаемости? Неужто вы настолько слабы?
Лицо мага потемнело от гнева, рука крепче сжала ножны. Я вновь взглянула в его прозрачные глаза… и вдруг мне все стало ясно. Я поняла, кто он. Говорили, что в Серебряном круге есть особый отряд магов-воинов, умеющих воевать как с людьми, так и с магами; этот отряд вступает в действие, когда требуется исполнить волю круга. Маги из окружения Тони боялись этого отряда как огня, поскольку маги-воины имели право убивать ослушников без суда и следствия. Магам, исключенным из круга, в дальнейшем запрещалось колдовать; если же их заставали за этим занятием, то наказание было одно – смерть. Да, но почему круг прислал за мной этого смешного вояку? Даже в сообществе магов ясновидящих считают чем-то вроде жалких любителей, у которых способностей не больше, чем у ярмарочной гадалки; против нас даже не устанавливают защитного поля. И все же, даже если нас не так уж и много, это еще не значит, что мы не существуем. А что, если круг это понял и начал устранять конкурентов, начиная с меня? Везет мне, как всегда.
С другой стороны, если магу вздумается убить меня прямо на глазах Сената, никто ему этого не позволит. Даже у Серебряного круга нет такого права. Значит, сейчас меня не убьют и у меня есть немного времени. Я украдкой бросила взгляд на Томаса. У него остался мой пистолет. Может быть, он сумеет мне его передать? Конечно, я еще не сошла с ума, чтобы стрелять в членов Сената, тем более что это абсолютно бесполезно, просто с оружием как-то спокойнее. Особенно если перед тобой стоит вооруженный до зубов волшебник.
– Она уже получила от нас самый сильный защитный знак. Сегодня ночью мы передали ей значительную часть нашей силы; ее спас не только ваш вампир!
– Совершенно верно, иначе говоря, Кассандру спасли наши совместные действия, как и должно быть, – вступил в разговор «Джи-кью».
Я удивилась: до сих пор никто не осмеливался вступать в разговор с консулом; однако все члены Сената молчали и не выказывали негодования. Может быть, у них демократия? В таком случае они первые. В «семье» Тони прав был тот, кто сильнее, и безраздельно царил «закон джунглей». И в других вампирских кланах, насколько я помню, было так же. Сенат обладал властью только потому, что его боялись все, включая Тони, из чего следовало, что рыжеволосый красавчик был вовсе не так безобиден, как казалось, иначе его давно сожрали бы живьем.
Интересно, что «Джи кью» был первым, кто обратился ко мне лично; до сих пор обо мне говорили как о мебели.
– Позвольте представиться. Меня зовут Луи Сезар, – сказал он, отвешивая мне поклон. – A votre service, mademoiselle[4].
Он смотрел мне в глаза очень пристально, однако тон его был мягким, и у меня немного отлегло от сердца – кажется, меня еще не занесли в меню.
В отличие от большинства дам двадцать первого века я знаю, как нужно отвечать на поклон. Моя гувернантка и учитель, которых мне нанял Тони, принадлежали к Викторианской эпохе, поэтому я знаю, что такое реверансы и книксены. Честно говоря, я думала, что забыла эту науку, но вежливый поклон Луи Сезара заставил меня все вспомнить. Жаль, что в этот момент, обратившись с каким-то вопросом к консулу, он на меня не смотрел, поскольку мог бы от души повеселиться, видя, с какой грацией я пытаюсь присесть в глубоком реверансе в своих сапогах на высоченных каблуках-шпильках и самой минимальной мини-юбке.
Увлекшись тем, что происходило в зале, я едва не пропустила вторую попытку покушения на свою жизнь. Когда меня внезапно ударило сильнейшей энергетической волной, я даже не поняла, откуда она исходит. Внезапно в лицо полетели раскаленные брызги, но тут вперед рванулся Томас и, сильным ударом сбив меня с ног, повалил на пол. Поскольку я лежала лицом вверх, то видела, что два стражника, стоявшие посреди зала, замерли неподвижно, в то время как их плоть медленно сползала с костей, словно пожираемая невидимыми насекомыми. В следующую секунду на пол с грохотом рухнули два скелета, больше от стражников не осталось ничего.
Я плохо видела, что случилось потом, все происходило с невероятной быстротой, к тому же обзор мне загораживал Приткин, который в мгновение ока оказался рядом; в одной руке он сжимал нож, в другой – пистолет, а над его головой, словно на невидимой ниточке, в воздухе висели нож и какие-то склянки. На секунду мне показалось, что маг решил меня прикончить, но он даже не смотрел в мою сторону. Внезапно я увидела, что стоявшая у дверей глиняная статуя ожила и двинулась к нам. Несмотря на то что вместо глаз у нее были огромные вмятины, она смотрела на Приткина и явно ждала приказа. Таких статуй я никогда раньше не видела, но кое-что о них слышала. Тони и его приспешники боялись големов не меньше, чем магов-воинов. Големы – это статуи, оживленные с помощью древней иудейской магии – каббалы. Обычно големы выполняют различные поручения своих хозяев – раввинов, однако в последнее время их все чаще используют рыцари, как теперь называют магов-воинов.
– Охраняй! – Приткин показал на меня, и статуя повернула голову в мою сторону.
Голем тут же встал возле меня, а Приткин ринулся в бой. Я отвела взгляд – статуя страшила меня больше, чем убийца-вампир, – чтобы видеть то, что происходило в зале. Джек кружил возле одного из оставшихся в живых стражников; тот глухо рычал, как зверь, но Джека это лишь забавляло – его щеки горели, глаза сияли, ну совсем как у ребенка утром после Рождества. Заметив, что к нему на помощь спешит Приткин, Джек небрежно махнул рукой: дескать, оставь, он мой.
Второй стражник к этому времени уже выбыл из игры: захлебываясь кровью, он хватался за грудь в том месте, где в нее вошла рапира, причем так легко, словно на стражнике не было никакой кольчуги. Окровавленное острие, пронзив грудь, вышло из спины и теперь торчало оттуда чуть ли не на фут, тускло поблескивая в свете канделябров. Раньше, когда я видела рапиры в кино, то думала, что это оружие скорее для красоты, чем для боя, но, видимо, я ошибалась. Смертоносное лезвие рапиры, примерно дюйм в ширину и три фута в длину, работало как кинжал. Я видела, как, вытащив клинок из груди вампира, Луи Сезар одним движением снес ему голову. Все было сделано так быстро, что сначала я ничего не поняла, но в следующую секунду голова с глухим стуком покатилась по полу.
