– Черви! Конечно, помню.
Фрэнни присел на диван рядом с Касс.
– Давно, когда мы ходили в школу, всякий парень, который умел обращаться с логарифмической линейкой, сек в математике и прочих науках и никогда не попадал в передряги, считался никудышным. Мы звали их червями.
Касс закатила глаза.
– Червями? Боже, ну и злые же вы были!
– И гордились этим! Но знаешь, Кассандра, твои сверстники наверняка теперь придумали таким, как они, другое прозвище. Может быть, зубрилы? Или зануды? Называй как хочешь, но те парни были черви... Однако я кое-что раскопал, о чем ты, Сэм, держу пари, не догадывался. Отцом Дэвида Кадмуса был Гордон Кадмус. Тот самый Гордон Кадмус.
– Гангстер?
– Он самый, дружище. Собственный крейнс-вьюшный мафиозо. Мы тогда просто этого не знали. Думали, он занимается бизнесом. У него в городе было несколько заведений. Мы бы так не издевались над сынком, знай мы, кто у него папаша.
Касс посмотрела на меня, потом на Фрэнни.
– А кто такой Гордон Кадмус?
– Одиннадцать лет назад в одном нью-йоркском ресторане сидели трое: Гордон Кадмус, Джерри Каргл и Джордж Уэйзер. В ресторан вошли двое в кожаных пальто и расстреляли всех троих. Никто из посетителей, конечно, не запомнил внешности стрелявших – запомнили только кожаные пальто. Ничего не видели, ничего не слышали. В показаниях зафиксировано, что один из убийц потом подошел к телу Кадмуса и воткнул ему в глаз шоколадный эклер. Потом они ушли, и больше их не видели. В одной из твоих книг есть нечто похожее, а, Сэм?
– В «Татуированном городе». Этим все и заканчивается в моем чертовом романе! Боже, если бы я знал, что на самом деле одной из жертв был отец Кадмуса!.. Но какое он имел отношение к смерти Паулины?
– Паулина уже тогда знала, что он гангстер. Она время от времени встречалась с ним в течение двух лет.
– Фрэнни, когда она умерла, ей же было всего девятнадцать!
Он пожал плечами.
– Некоторые рано начинают этим заниматься. Особенно такие, как Паулина.
На какое-то время мы замолчали. Фрэнни опрокинул свой стакан, чтобы допить последние капли. К моему удивлению, первой заговорила Касс.
– Папа, помнишь, я говорила тебе про ту девушку, Ложку? С татуировкой? Суля по вашим рассказам, она во многом похожа на Паулину. Ее девиз – «сделай это сейчас, потому что потом может быть поздно».
Фрэнни невесело засмеялся.
– Точно! Подумаешь о Паулине, и ясно становится, что девица то ли ничего не боялась, то ли совершенно ничего не соображала. Я так и не понял, что из двух.
Я оглядел комнату, где провел детство. Вон в том углу мы всегда ставили елку. А вон там наш пес Джек вставал на задние лапы, чтобы выглянуть в окно. Фрэнни тоже бывал у нас. Он неловко садился на краешек стула, и ему нелегко было отвечать на расспросы моих родителей, дожидаясь, когда я спущусь, и мы опять отправимся на поиски приключений.
– Это серьезное дело, Фрэнни. Почему ты ничего не предпринял? Ни с кем не поговорил?
– Я со многими говорил. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом.
– Что вдруг такая таинственность? Где теперь Дэвид Кадмус? Не знаешь?
– В Голливуде. Глава независимой киностудии. Недавно они выпустили фильм «Слепой клоун», просто хит.
– Похоже, ваш червяк исправился, а?
Фрэнни ткнул пальцем в сторону Касс:
– Точно.
– Зачем же Гордону Кадмусу было убивать Паулину, если она была его любовницей?
– Затем, что отец Эдварда Дюрана был федеральным прокурором и расследовал дела, связанные с рэкетом. Догадываешься, чьим делом он занялся за три недели до смерти Паулины?
К сожалению, мне пришлось уехать в связи с выездной рекламной кампанией моей книги «Завтрак с волшебником», и какое-то время я не мог вернуться в Крейнс-Вью. Перед отъездом я снял комнату у Фрэнни в доме, чтобы устроить там себе кабинет и не возить вещи туда сюда из Коннектикута; я понимал, что буду часто приезжать в родной город. Фрэнни сказал, что сдаст комнату бесплатно, если книгу я посвящу ему. Не знаю, насколько серьезно он это сказал, но я уже обещал следующую книгу Касс. Судя по тому, как он жил, ему вряд ли хватало на жизнь. Его дом был прекрасно обставлен. От моей второй жены я достаточно узнал о мебели, чтобы понять, сколько стоят кое-какие из этих предметов обстановки. К тому же он ездил на «инфинити», а в чулане у него я обнаружил кучу одежды, напоминающую коллекцию рубашек Великого Гэтсби. Когда я спросил, откуда он берет на это деньги, он рассмеялся и сказал, что был женат на богатой женщине. По-моему, не самое убедительное объяснение, но я не собирался за ним шпионить. Несмотря на должность начальника полиции и очевидный факт, что он круто изменил свою жизнь с прежних пор, у меня осталось смутное подозрение, что за Мистером Солидным Гражданином что-то кроется, что старый пройдоха Маккейб замешан в каких-то делах, позволявших ему жить не по средствам.
Рекламные туры ужасно раздражают и выматывают. Слишком много городов всего за несколько дней, «интервью» с людьми, не читавшими роман, но стремившиеся заполнить мной несколько бессмысленных минут в их теле– и радиопрограммах, одинокие обеды в отвратительных ресторанах... Поначалу выездные рекламные кампании казались мне романтичными и интересными; теперь они стали лишь частью работы. Хуже того – я заметил, что, когда все заканчивается, я еще несколько дней пребываю в каком-то тягостном отупении. На этот раз я злился, что не смогу приступить к работе над книгой о Паулине, пока не выйду из этого состояния.
Стараясь как-то скрасить неизбежное, я попросил Веронику поехать со мной. Сначала я сомневался, потому что две недели в разъездах могут испортить отношения с кем угодно. Но к тому времени мы так хорошо ладили, что мне захотелось попробовать. И ей тоже. А то, как она приняла приглашение, вселило в меня надежду. Ее лицо просветлело, но она сказала:
– Чудно! А ты уверен, что мы не перегрыземся?
– Нет, не уверен.
– Я тоже, но хотелось бы попробовать.
У нее было назначено несколько встреч, и поэтому она не могла поехать со мной в Бостон и Вашингтон, но догнала меня в Чикаго, чтобы дальше ехать на запад вместе.
Началась поездка ужасно. Когда я приехал в Бостон, над городом свирепствовал хвост урагана. В результате на презентацию, где я надписывал книги, пришли всего человек двадцать, промокших до нитки.
Вернувшись в гостиницу, я нашел записку с просьбой позвонить Рокки Зароке, который утверждал, что он Вероникин друг. Она по телефону предупредила его, что я появлюсь в городе, и предложила встретиться. Я не мог представить, что кому-то захочется выйти из дому в такую погоду, но мистер Зарока обрадовался моему звонку, и мы договорились встретиться в баре гостиницы и выпить вместе.
Через полчаса ко мне подошел самый красивый парень, какого я только видел.
