— Спасибо! Замечательная у тебя школа, — заметил я. — А почему на шум никто не вышел?
— Здесь часто дерутся, — равнодушно заметил Кроха. — Вмешиваться не всегда безопасно. Вот никто и не вмешивается… даже учителя.
— Замеча-ательная школа…
— Самая дешевая… Та, которую мы можем себе позволить.
Прозвенел долгожданный звонок с урока.
— Иди в класс, забирай учебники. Домой пора, проголодался я что-то…
— Ты только больше ни с кем не дерись, ладно? — попросил Кроха и убежал, не дожидаясь ответа.
Я передернул плечами. Вспомнил поселок. Последний раз я серьезно дрался за месяц до пожара. В то лето погиб каждый шестой подросток, и драки перестали быть актуальными. Актуальными стали убийства. Во всяком случае, для меня. И ни один из тех, кого я убил, не оказал мне достойного сопротивления.
— Я готов, — сказал Кроха, выходя их класса и обрывая мои воспоминания. — Идем домой!
Вскоре мы перевели Кроху в другую школу. У меня было достаточно денег, чтобы оплатить его учебу, и совсем не было желания ежедневно доказывать каким-то соплякам собственную силу и право на жизнь. И все же я продолжал каждый вечер встречать малыша у дверей класса. Я водил его в кино и покупал мороженное. Я рассказывал ему на ночь сказки и слушал его песни. Мы говорили о пустяках. Он был мне не другом, а, скорее, младшим братишкой, которого я оставил в лесу, по которому скучал и о котором мне хотелось заботиться. И я отдал Крохе все свои растрепанные, не совсем осознанные чувства, не зная, что кроме него у меня уже никогда не будет братьев.
К декабрю зима в городе утвердилась окончательно. Снег засыпал дороги, резко сократив количество общественного транспорта, которым я, впрочем, и в лучшие времена предпочитал не пользоваться. Во дворах шумная детвора лепила снеговиков и сооружали ледяные горки. Кис, когда у него выдавались свободные вечера, водил Кроху на каток. Они пытались соблазнить коньками и меня, но, на секунду представив себя на льду, я тут же наотрез отказался от этой идеи. Андрей и Марат, пользуясь частым отсутствием Киса, развлекались как могли, иногда умудряясь втягивать в это и малыша. Кис злился, я только пожимал плечами. Ошибки — это часть взросления, и от них никуда не денешься…
Я все лучше узнавал город. Ни одна экскурсия не могла дать мне того, что я получил, бесцельно шатаясь по улицам, улыбаясь хорошеньким девушкам, глотая холодную «Колу» в жарком полумраке клубов, куда меня, в отличие от ребят, легко пускали, потому что я выглядел гораздо старше своих пятнадцати лет. Я подпевал странным полуромантическим-полутюремным песенкам о свободе и любви и смеялся над чужими страхами, разглядывая с крыш высоток суетящиеся где-то далеко внизу маленькие человеческие фигурки.
Я узнавал город. Здесь в магазинах продавали свиные отбивные, корейские салаты и пирожные со взбитыми сливками… Здесь не ходили босиком, не грелись голышом под солнечными лучами, и я покупал кроссовки, синие джинсы и белые футболки. Здесь в кинотеатрах за деньги можно было получить смех и философию придуманной жизни. Здесь по улицам ездили трамваи, жуткие железные клетки, пугающие меня чуть ли не больше, чем звон церковных колоколов. Здесь было много людей — так много, что от их запахов, их лиц кружилась голова. Студенты, богатые или бедные, но одинаково уверенные в себе, в вечности, что открыта только молодым. Заводские рабочие, вечно злые, вечно уставшие. Бизнесмены, продавцы, учителя… Университет, вокзал, общаги, парки, кафе… Мэрия, церковь, тюрьма — стражи закона, стражи морали.
Я узнавал город, я искал в нем хоть что-нибудь привлекательное для себя. Ты удивишься, наверное, но кое-что я все-таки нашел…
Помню, как однажды я возвращался домой в прекрасном настроении. Удивительно теплый декабрьский вечер никак не хотел отпускать меня, все звал и звал куда-то, но я торопливо шел вперед, оставляя позади улицу за улицей, шел и улыбался, крепко сжимая в руке тяжелый полиэтиленовый пакет. Я предвкушал пиршество и радовался ему, как ребенок.
В подъезде было сильно накурено. Я взлетел по ступенькам, толкнул дверь в нашу квартиру, не сразу вспомнив, что она закрыта. В поселке дверей не запирали, и я за три месяца городской жизни так и не сумел привыкнуть к замкам. Нетерпеливо пошарив по карманам куртки, достал ключи, открыл дверь, вслушиваясь в доносившиеся изнутри невнятные возгласы. Свои? Или чужие?
— Ублюдки! Вы что творите!?
Чужих в квартире не наблюдалось. А наблюдался в квартире ба-альшой скандал.
— Кис! Прекрати!
— Пожалуйста! Кис!
— Мы не специально!
Грохот, звон бьющегося стекла.
— Мы не хотели!
— Извини!
— Ки-ис! Не надо!
Треск рвущихся бумаг.
Я отнес пакет на кухню, потом заглянул через приоткрытую дверь в комнату ребят. На полу у развороченных книжных полок сидел растрепанный Марат. В углу возле кровати, зажимая разбитый в кровь нос, стоял Андрей. В центре всего этого бардака возвышался похожий на бешеного медведя Кис.
— Не специально?!! — взревел он, нагнулся, рванул на себя несопротивляющегося Марата. — Не хотели?! Вы что, издеваетесь надо мной?!
— Что случилось, Кис? — облокотившись о дверной косяк, лениво поинтересовался я. Похоже, я попал на очередные семейные разборки, каковые случались в нашем доме еженедельно.
— Что случилось?! — он швырнул Марата обратно в кучу книг, компакт-дисков и битого стекла. Взглянул на меня через плечо. — Эти двое… — он запнулся, видимо, подыскивая наиболее точное определение своим подопечным, не нашел и продолжил, — умудрились проиграть восемь штук на автоматах! Восемь! Жрать мы на что будем?! — заорал он снова, поворачиваясь к Марату.
Марат попытался что-то ответить. Зря, на мой взгляд. Вопрос-то был риторический.
— Оставь парня в покое, — посоветовал я, вставая между Кисом и ребятами. Обычно я держался в стороне от их споров и никогда не лез в чужие дела, полагая, что там, куда меня не зовут, мне будут и не рады. Сегодняшний случай был явным исключением из правил, и мысленно я удивился самому себе. Наверное, сказывалось хорошее настроение, с которым я вернулся домой. — Успокойся, Кис! Силой ты ничего не добьешься. Я принесу денег. Никто голодать не будет, ты же знаешь!
— Я-то знаю, — согласился Кис, слегка сбавляя обороты. — Плохо, что они, — он кивнул в сторону Марата и Андрея, — тоже об этом знают!
— Пр-рости, Кис… — пробормотал из своего угла Андрей. — Мы заработаем…
— Вот видишь, они заработают, — сказал я, не отступая перед бешеным взглядом человека.
— Заработают! Ты что, думаешь, проблема только в этом?!
— А разве нет?
— Нет!
— Нет?
— Они додумались взять с собой Кроху! — прошипел Кис.
Можно подумать, в первый раз…
