Научиться этому не так-то легко. Движения правой руки оказываются на удивление естественными, а вот попытаться поймать, а тем более удержать шарик на левой лопасти — почти невозможное предприятие для тех из нас, кто, как и я, правши. У левшей вроде Дэна противоположная проблема. Я умудряюсь нормально вибрировать правой лопастью, но потом, еле-еле поймав шарик левой, способна лишь неловко держать его, будто яйцо на ложке — это длится секунды две, после чего шарик попросту падает на траву. Дэн, кажется, забил на свою более слабую руку и стоит себе, перемещая шарик вверх-вниз и время от времени вибрируя — и все это левой лопастью. Со стороны смотрится вполне так ничего, но, конечно, это против правил.
Ко мне подходит Ребекка.
— Отлично, — неуверенно говорит она. — Все верно, продолжайте правой рукой. А сейчас — перебрасывайте!
Я перебрасываю шарик и ловлю его левой лопастью; он сидит на ней, как приклеенный. Я слишком напугана и неуклюжа, чтоб пытаться вибрировать этой рукой, так что держу шарик секунду-другую — рука трясется от слабости, — а потом пробую перебросить обратно. Взлетает он довольно криво и тут же снова падает на траву. Я собираюсь подобрать шарик рукой, но Ребекка показывает, как это сделать лопастью.
— Вот так, — говорит она, наклоняется и ловко, словно пылесосом, поднимает его с травы. — Но делать это надо мигом. Слишком медленно — и он просто покатится по траве, так что не подцепишь.
Я практикуюсь несколько минут, после чего она отчаливает к кому-то другому.
— Будто пробуешь дрочить не той рукой, — ворчит Дэн, пытаясь вибрировать шарик правой лопастью.
— Да уж, блин, — выдавливаю я, и тут всей группе велят собраться.
Выясняется, что будет небольшой турнир по «Лопастям» — несмотря на то, что все мы в этом полные профаны. Кто-то пустил слух, будто Мак и Жорж тоже будут участвовать — это слегка пугает, да еще некоторые люди застонали, что мы опять выбьемся из графика и пропустим какое-то мероприятие, которое намечалось перед ужином. На спортивном поле, оказывается, разметили две площадки половинных размеров, так что четыре команды смогут играть одновременно.
Наша команда состоит из тех, с кем мы только что разминались и обучались приемам игры, а капитаном будет Ребекка. Мы сидим на траве в водянисто-розовом, грейпфрутовом солнце, наблюдая, как играют первые команды, и чуточку нервничая от мысли, что мы следующие на очереди.
— Хоть кто-нибудь знает, что требуется делать в этой игре? — спрашивает девушка в новехоньких с виду кроссовках.
— Нет, — отвечает другая. У нее черные волосы и голубые глаза, подведенные бирюзовыми тенями. — Меня больше беспокоит эта долбаная встреча с Маком. Кто из вас был в списке?
Я бросаю быстрый взгляд на Дэна.
— Мы были, — отвечает он ей. Все остальные помалкивают, после чего принимаются вполголоса обсуждать возможные позиции в игре, а мы тем временем кучкуемся втроем и сочиняем теории заговора, объясняющие, почему нас выбрали. Черноволосую зовут Эстер, и оказывается, что она работает в Баттерси, хотя мы с Дэном в первый раз ее видим.
— Впрочем, я постоянно в разъездах, занимаюсь исследованиями, — говорит она, слегка вспыхнув, — или сижу в компьютерном центре.
— А чем занимаешься в компьютерном центре? — спрашивает Дэн.
— Ой, да всякой фигней, — отвечает она. — Кстати, а как называется игра? Мы хоть это-то знаем? Я что, прослушала, или нам забыли сказать?
— Да-а, в этом есть смысл, — замечает Дэн. — Вполне в духе «Попс».
— Может, название еще не придумали, — возражаю я.
— Очень похоже на лакросс, — говорит Эстер.
— Я тоже об этом подумала.
— Ты играешь?
— Нет, но моя бабушка играла. А ты?
— О да. — Эстер копается в сумке, извлекает оттуда две ленточки, собирает половину волос в хвостик на левом виске и завязывает. — В школе я была капитаном команды старшеклассников, хотите верьте, хотите нет.
Дэн хмурится:
— Значит, ты умеешь делать все эти штучки-дрючки?
— Нет, — смеется она. — Ну, только левой рукой.
— О! Я тоже левша, — говорит Дэн.
— Жаль, что нельзя обеими руками, как в лакроссе. — Эстер губами зажимает вторую ленточку и делает вид, будто «баюкает» ракетку для лакросса. Выглядит это так, словно она мелет перец в редкостно скользкой ручной мельнице. Потом она собирает и завязывает второй хвостик. — Вот ведь дерьмо какое. Да я просто сдохну бегать тут сломя голову. Ненавижу игры, где по правилам нельзя стоять на месте. Однажды я чуть не сдохла, когда играла в нетбол. — Мы смеемся. — Нет, серьезно. Меня повезли в больницу на «скорой помощи» и все такое. Впрочем, больницы мне вроде как нравятся — сама атмосфера, или что еще… О черт, я несу ахинею. Простите.
— Как это, интересно, можно сдохнуть от нетбола? — спрашивает Дэн.
— Да, хороший вопрос. Сама не понимаю. Я тогда обкурилась в умат — может, все из-за этого. Я в шестом классе училась, — добавляет она, будто это все объясняет. Потом смотрит на меня: — Спорим, ты в нетболе была бомбардиром.
— А? — говорю я. — С чего ты взяла?
— Судя по твоему виду, ты умная, но тихоня. Типа, хитрая. И при этом высокая. Наверняка и с расстояния метко кидаешь.
— Хорошо, тогда спорим, что ты была боковой нападающей, — говорю я.
— Потому что?..
— Они еще хитрее — им при нападении запрещены дальние броски. А еще им нельзя ступать в полукруг, что интересно, так как…
— Что это? — говорит Дэн. — Что за ерунда? Дао нетбола?
— Нет, а правда? — спрашивает меня Эстер. — Ты была бомбардиром?
— Да, почти всегда. А ты?
— Ага. Боковой нападающей.
— О'кей, у меня уже крыша едет от вас обеих, — заявляет Дэн.
— Не беспокойся, в нетболе всего лишь семь позиций, — говорю я.
— Пожалуйста, никакой теории вероятностей, — умоляет он.
Однако я могла бы это ему объяснить. В нетболе действительно всего семь позиций, и на одной из них — позиции бомбардира — Эстер вряд ли играла, хотя бы судя по тому, как описала ее. Таким образом, остаются шесть возможностей. Я исключила голкипера, потому что Эстер не хватает роста, а также центрального полузащитника, потому что ну не похожа она на центрального, не тот тип. Остаются четыре варианта. Я предположила, что она была нападающей: это дает всего две возможные позиции. Тогда шанс попасть в точку — пятьдесят на пятьдесят; точно такой же, кстати, как найти двух людей, родившихся в один день, в случайной компании из двадцати трех человек. Не из-за этого ли примера Дэн стал в свое время врагом теории вероятностей? Точно не помню, хотя как раз из-за таких вещей он заводится и принимается спорить. А может, его вывела из себя «проблема Монти-Холла» — большинство людей она просто бесит.
