Испугавшись, что от обиды он наговорит лишнего, Резанов повернулся и сделал шаг к ведущей на второй этаж лестнице, собираясь уйти в свой кабинет и вернуться к разговору с Анной, когда они оба хотя бы немного успокоятся и одумаются. Оклик жены догнал его, когда он уже начал подниматься по ступенькам:
– Николай, подождите!
Он замер, вцепившись рукой в перила, и оглянулся. Анна все так же стояла у стены и смотрела на него, тяжело дыша – заплаканная и гневная, растрепанная и невероятно красивая.
– Николай, я не хотела вас обидеть! – крикнула она срывающимся голосом. – Ну неужели вы не понимаете, что я ненавижу вовсе не вас?!
«А кого же тогда?» – едва не спросил Резанов, но, к счастью, эти слова не успели сорваться с его языка. За мгновение до этого он понял, на кого была направлена вся эта безудержная, яростная злость его супруги.
– Дорогая, я хочу, чтобы вы запомнили навсегда: я ни за что и ни по каким причинам с вами не расстанусь, – сказал он жестко. – И мне все равно, будут у нас с вами дети или нет. Род Резановых в любом случае не прервется, род Шелиховых – тоже. У моих братьев и сестры есть дети, у ваших сестер есть…
– Но у меня-то их никогда не будет! – еле слышно отозвалась Анна.
– Даже если это случится, даже если Бог не даст нам детей, я все равно всегда буду любить вас больше жизни! – вновь подходя к жене, воскликнул Николай. – И я очень вас прошу больше никогда в этом не сомневаться. Вы и представить себе не можете, как мне больно это от вас слышать!
– Простите меня… – повторила Анна шепотом, и Николай опять обнял жену, теперь уже точно зная, что не выпустит ее, пока она не успокоится.
– Мне не за что вас прощать, вы никогда и ни в чем не были передо мной виноваты, – вновь повторил он уже несколько раз прозвучавшие в темной прихожей слова. – И еще я уверен, что у нас с вами будет наследник. Или наследница. Будет прекрасный сын или очаровательная дочь. Бывают же семьи, где детей нет многие годы и супруги уже ни на что не надеются, а потом вдруг у них рождается ребенок. Вы и сами наверняка о таких слышали!
– Да… – чуть слышно вздохнула Анна. – Мне рассказывали о таких случаях…
– Вот видите! Как знать, может быть, и у нас с вами будет так же! Надо только набраться терпения и немного подождать!
– Я и так уже пять лет этого жду… – Молодая женщина спрятала лицо на груди мужа. – Сколько же еще?.. Не могу больше…
Николай промолчал, не зная, чем еще можно утешить Анну, и лишь осторожно погладил ее по спине.
Глава VI
Россия, Санкт-Петербург, 1802 г.
В доме стояла тишина, и только из соседней комнаты слышался приглушенный бой часов. Скрючившийся на диване Николай открыл глаза, приподнял голову и попытался сосчитать удары, но сбился и, пожав плечами, снова опустил голову на бархатный диванный валик. Семь часов вечера было или восемь – не имело никакого значения. Для него время остановилось десять дней назад, когда вышедший из спальни Анны семейный врач слишком бодрым голосом поздравил его с рождением второго ребенка и небрежно добавил, что к жене ему пока нельзя, потому что ей требуется отдых после тяжелых родов. А глаза его при этом смотрели куда-то в сторону…
Николай усиленно убеждал себя, что Анна действительно просто слишком устала и что скоро ей станет лучше. Он вспоминал, как на свет появился их первый ребенок, Петр, и с изумлением понимал, что, хотя это случилось всего год назад, многие подробности полностью исчезли у него из памяти. Тогда его тоже не сразу пустили к Анне, но, кажется, в тот раз доктор не боялся смотреть ему в глаза и в его словах и жестах не было ничего наигранного? А сама Анна тоже была очень слаба, но вроде бы все-таки потребовала, чтобы ей принесли ребенка уже на следующий день или через день? Или Николай что-то спутал и на самом деле все было так же, как и теперь, Анна тоже долго болела и ему нельзя было ее видеть? Граф, как мог, убеждал себя, что дело именно в этом, что он просто не запомнил, как плохо было его жене после первых родов. Это успокаивало его, помогало поверить, что раз в прошлый раз болезнь Анны благополучно прошла, то есть шанс, что она пройдет и теперь, что еще через пару дней к жене вернутся силы и она захочет увидеть свою новорожденную дочь. А еще через день к ней пустят и маленького Петю, и его, Николая. И все снова будет как раньше, они снова будут счастливы, теперь уже вчетвером. Но что-то подсказывало ему, что он напрасно пытается себя обмануть. Так, как раньше, у них дома уже никогда не будет. Их короткое счастье закончилось.
Где-то в доме, словно бы очень далеко, скрипнула дверь, и раздались чьи-то голоса, потом мимо комнаты, где лежал Резанов, прошаркали чьи-то поспешные шаги, и снова наступила тишина. Николай снова оторвал голову от валика и даже попытался встать, но в последний момент все-таки передумал и остался лежать на диване. Если бы эти шаги и весь этот шум были связаны с Анной, если бы ей стало хуже или, наоборот, она пришла бы в себя и позвала мужа, ему бы сразу об этом сообщили. А раз кто-то из домашних пробежал мимо гостиной, значит, спешили не к нему. Правда, бежать могли и к детям…
Николая как будто бы что-то подбросило на диване – он даже сам не понял, как оказался на ногах. Неужели что-то случилось с кем-то из детей?! Или с ними обоими?!
Он подскочил за дверь и, не обращая внимания на боль в затекшем теле, выбежал в коридор. Там он в несколько прыжков догнал пожилую няньку, как раз подходившую к комнате маленького Петра Николаевича, и бесцеремонно схватил ее за руку:
– Наталья Петровна, что с Петей?! Он не заболел?
– Что вы, Николай Петрович? – изумленно подняла на него глаза нянька. – Петечка спит, не разбудите его!
– Ох… – Резанов выпустил морщинистую руку женщины и прислонился к стене рядом с ведущей в детскую дверью. Безотчетный страх, охвативший его минуту назад, отпустил графа, и он с трудом втянул в себя застоявшийся пыльный воздух.
– Я как раз шла проверить, не проснулся ли он, – шепотом сказала нянька, указывая на дверь.
– Простите меня, мне показалось, что вы очень к нему спешили, – Николаю уже было стыдно за свой испуг, но внезапно тревога за детей вернулась к нему с новой силой. – Скажите, а как девочка? С ней все хорошо?
Наталья Петровна снова посмотрела ему в глаза. Ее старое, покрытое тонкой сеточкой морщин лицо светилось сочувствием и пониманием.
– Я только что от девочки, с ней сейчас кормилица, и она тоже спит, – ответила она и, сделав небольшую паузу, уточнила: – Девочка спит, а не кормилица. Не бойтесь ничего, Николай Петрович.
– Спасибо вам, – еле слышно отозвался он. – Только не оставляйте Петю больше одного, пожалуйста. Он может проснуться и испугаться.
– Конечно, Николай Петрович, – няня понимающе кивнула и потянулась к дверной ручке. – Вам не надо за него беспокоиться, он очень смелый мальчик, даже темноты не боится. Но я все равно буду все время рядом с ним.
