– Не суетитесь, никто вас ни в чем не обвиняет, – отмахнулся он от торговки и, почти сразу же забыв о ее существовании, повернулся к жене: – Анюта, Аннушка, ну что с вами случилось? Вы не ушиблись? Пойдемте домой, вы замерзли!
Анну и правда била крупная дрожь, слишком сильная даже для холодной погоды, тем более что она была одета в теплую шубу. Она подняла на мужа покрасневшие от слез глаза, и ее лицо показалось ему таким несчастным, что он даже испугался. Что могло так сильно ее расстроить?!
– Мы сейчас же идем домой, – объявил он почти таким же твердым тоном, каким до этого Анна требовала отпустить девочку, и настойчиво потащил жену обратно на набережную. Она пошла за ним, не сопротивляясь, но в то же время как будто нехотя, по-прежнему вздрагивая и едва слышно всхлипывая. Николай прижал ее к себе еще сильнее, злясь на себя за то, что не может согреть любимую, и совершенно не понимая, что происходит.
До самого дома они шли в молчании. Изредка Резанов порывался начать разговор, спросить у жены, успокоилась она или нет, поинтересоваться, чем же ее так расстроила эта пусть безобразная, но совершенно обычная для столичных улиц сцена. Но стоило ему посмотреть на окаменевшее лицо Анны и беззвучно ползущие по ее щекам слезы, и он тут же закрывал рот, так и не вымолвив ни слова. Однажды ему уже пришлось побывать в таком положении, когда вскоре после их свадьбы неожиданно скончался Григорий Шелихов – тогда Анна молчала, не желая говорить о смерти отца, и лишь через несколько дней смирилась с его потерей. Теперь все было точно так же: Анна шла молча и, казалось, не замечала, что Николай смотрит на нее, не видела, куда они идут, и не чувствовала холода. Слезы капали у нее из глаз одна за другой, но на это молодая женщина тоже не обращала внимания – во всяком случае, она даже не пыталась их вытереть. И только когда они свернули в ведущую к их дому подворотню, она как будто немного успокоилась, провела по мокрым щекам муфтой и глубоко вздохнула. Николай вновь осторожно повернулся к ней и, увидев, что лицо жены стало чуть более спокойным, решился заговорить:
– Неужели вас так расстроила эта глупая история? Аннушка, родная моя, нельзя принимать так близко к сердцу всю эту гадость! Это же Петербург, столица, тут и попрошаек, и воришек хватает, и грубиянок вроде этой бабы… Тем более что все хорошо закончилось, девчонка не успела ничего украсть и сама сбежала!
Глаза Анны снова стали влажными от слез, и Николай подавленно замолчал. А его супруга лишь снова молча поднесла к глазам муфту, потом достала из нее носовой платок и, отвернувшись от мужа, принялась тщательно вытирать слезы.
– Аня, Аннушка, вы очень добрая женщина! – снова попытался утешить ее Николай Петрович. – Я вами восхищаюсь, поверьте! Вы можете пожалеть даже эту маленькую воровку, и вы правы, разумеется, она тоже – несчастное существо. Но вам нельзя так расстраиваться из-за каждого беспризорника, вам надо поберечь себя! Пойдемте в дом, у вас лицо на морозе обветрится!
Анна кивнула и, по-прежнему не произнося ни слова, заспешила вслед за Николаем к дверям. Служанка, открывшая им дверь, сразу же скрылась в одном из длинных коридоров: если она и заметила заплаканные глаза хозяйки дома, то ничем этого не выдала. Анна положила муфту на сундук, размотала пуховый платок и еще раз провела ладонями по своему уже сухому, но все еще несчастному лицу.
– Николай, – сказала она вдруг тихо, – простите меня, если можете.
– Аннушка, да что вы такое говорите! – Резанов бросился к жене и крепко прижал ее к груди. – Успокойтесь, мне не за что вас прощать, я на вас вовсе не сержусь! Я вообще не знаю, как можно сердиться на такую женщину, как вы!
– Вы не понимаете… – Анна попыталась отстраниться, но Николай стиснул ее в объятиях еще сильнее. – Совсем ничего не понимаете! Я перед вами виновата…
– Анна, что за глупости? Ни в чем вы не виноваты! – принялся горячо убеждать ее Николай. – Вы расстроились, вышли из себя – такое бывает, неужели вы думаете, что я не способен вас понять?! Успокойтесь, вас никто ни в чем не винит. Даже не думайте об этом, забудьте!
Но Анна продолжала вырываться и дрожать, и Резанов еще на середине своей чуть снисходительной к ее слабости речи внезапно почувствовал, что супруга права. Он действительно чего-то не понимал и, судя по всему, не мог понять в принципе.
– Простите меня… – с трудом сдерживая всхлипы, простонала Анна. – Простите, что у меня нет детей, простите, что из-за меня у вас никогда не будет наследника!..
«Так вот в чем дело! – сообразил наконец Николай. – Господи, ну какой же я дурак!!!»
– Аннушка, вы с ума сошли! – воскликнул он вслух и осторожно погладил жену по растрепавшимся волосам. – Ну кто вам сказал, что у нас вообще не будет детей?! Что за глупости, будут еще, как же иначе?! Всему свое время!
– Ну какое уже время, вы же сами понимаете, что это неправда! – Анна все-таки изловчилась и вырвалась у него из рук, отшатнулась к стене, прижалась к ней спиной и уставилась на Резанова затравленными, беззащитными и в то же время полными ярости глазами. – Мы с вами женаты пять лет, и у нас до сих пор нет ребенка! Неужели вы не понимаете, что это значит?!
Николай шагнул было к ней, но замер на месте, остановленный ее полным боли взглядом. Что он мог ей ответить? Если первые пару лет их супружеской жизни он не придавал отсутствию детей вообще никакого значения, а часто даже радовался, что они с Анной могут дарить всю свою любовь только друг другу, то теперь уже тоже начал беспокоиться о том, не останутся ли они бездетными на всю жизнь. Но он гнал от себя эти мысли, уверенный, что дети у них еще будут и надо только набраться терпения. Да и не слишком ему этого хотелось – стоило Резанову представить себе, что все внимание Анны перейдет с него на новорожденного малыша, и он чуть ли не радовался тому, что пока этого не случилось. Анна же никогда не заговаривала с ним о детях, и Николаю всегда казалось, что она тоже не горит желанием как можно скорее стать матерью. Как же он, оказывается, ошибался!..
А Анна продолжала стоять возле стены и смотреть на мужа сверкающими в полутьме глазами.
– Вы можете со мной развестись, – сказала она с такой злостью, какой до этого Николай ни разу от нее не слышал. Даже во время только что завершившейся прогулки, набросившись на торговку, которая била девочку, Анна была в меньшей ярости. И Резанов снова не решился подойти к ней и попытаться еще раз ее успокоить – ненависть жены слишком пугала. А в чем-то даже и оскорбляла его.
– Анюта, вы говорите совершеннейшую чушь! – произнес он уже не так ласково, как прежде. – Какой еще развод?! Как вы вообще могли мне такое сказать?!
– Но вы имеете на это право! Бесплодность жены – это уважительная причина даже для Церкви! Мы можем разойтись, и вы сможете жениться во второй раз на девушке, которая подарит вам детей!
– Да как вы можете обо мне так думать?! – взвился вышедший из себя Николай. – Чтобы я вас бросил, чтобы я женился на ком-то еще?! Анна, вы не в себе, это точно, и это единственная причина, по которой я прощаю вам эти слова!
