— Дожди давно были?
Кузнец широко раскрыл глаза, не поняв сначала подоплеки вопроса, а затем устало осклабился:
— А ведь верно мыслишь, Линн. Да, почитай, как снег сошел, толком дождей-то и не было — так, видимость одна. Значит, мыслишь, подсохла топь так, что мы с тобой пройдем, словно в россказнях про святош, по воде как по суше?
И они пошли напрямик, срезая через болота огибающий их широкий людный тракт, идущий из Сарнолла в глубь страны. Мало-помалу лес поредел, и к тому времени, когда под ногами зачавкало, вокруг в сизом, даже днем стоящем тумане уплывали назад только чахлые, кривые березки да покрученные тощие сосенки. А меж них странно мелькали, слегка приплясывая, бестелесные тени. Вроде и нет их, а краем взгляда нет-нет да заметишь какое-то мельтешение. Впрочем, кузнец явно не замечал их, и Линн мало-помалу успокоилась.
Зугги не поленился, срезал две длинные прочные жердины, одну из которых отдал Линн. Пока что он шел первым, с высоты своего роста видя над слоем тумана куда дальше и куда лучше, нежели едва достающая ему макушкой до плеча девушка.
— Во, туда. Там вроде островка, передыхнем чуток… — И он слегка свернул влево.
Ноги увязали в топком торфе по щиколотку, так что идти было пока что легко и вовсе не страшно. Успевай только переставлять ноги след в след по наливающимся мутной жижей ямкам, остающимся от сапог кузнеца, — если он прошел, то уж, более легкой Линн и вовсе ничего не грозило. И когда солнце на мутном подобии неба вверху выползло в свою самую высокую точку, двое грязных и вспотевших путников выбрались на небольшой каменистый островок, где черный, словно обгоревший куст страшно тянул вверх изуродованные узловатые ветки.
Здесь призрачные фигуры почти толпились вокруг, обступив высокое место со всех сторон и чудесным образом скользя с места на место, они словно предупреждали: «Дальше дороги нет!»
— Отдыхаем, — с облегчением выдохнул по-прежнему ничего не замечающий Зугги, последнее время уже чувствующий, как колышется под его весом тропа и ближайшие кочки с пучками чахлой травы.
Верный признак, что под тонким слоем травяного ковра, сплетенного из корней и остатков стеблей и кустарников, находится самая настоящая топь.
Линн сидела на полусгнившей, сырой коряге, и ее впервые в жизни терзала совесть. Не думала она никогда, что такое бывает, но зубы и когти никогда не виданной и не слыханной душевной надсмотрщицы полосовали ее сердце немилосердно. И все же девчонка подняла заплаканное лицо. Зугги, конечно, видел, что она плачет, но лезть с расспросами в душу — это последнее дело.
— Ты не слышал, вроде как за нами идет кто-то? — тихонько спросила Линн.
Кузнец насупился.
— Да вроде как пару раз чавкнуло невпопад. Я думал, что мне померещилось.
Заляпанная болотной жижей девчонка покачала головой, полезла рукой за пазуху и выудила из мешочка махонький пузырек. Опять. Опять придется употреблять это адское пойло с воистину так подходящим к нему названием — «ведьминское зелье». Но на этот раз Линн экономно капнула чуть-чуть на кончик грязного пальца. Слизнула, поморщившись и, передернувшись от мерзости, запила глотком воды и уставилась в окружающее пространство, который раз дивясь, насколько все переменилось.
Призрачные тени стали осязаемо плотными — и было слышно их прилипчивое, надоедливое бубнение. Прислушавшись, Линн ничего не разобрала. Но она уже понимала, что через болота их просто так не пропустят. Нужна жертва. А посему, не без вздоха поднявшись на гудящие ноги, она бочком-бочком скользнула в плотные клубы тумана.
Это оказалась собака. Бродячая дворняга, невесть с чего вздумавшая увязаться за двумя путниками. Как бы не так — девушка, затаив дыхание, отметила упитанный вид этой собаки с коротко отрезанным хвостом и заляпанный грязью щеголеватый ошейник с эмблемой Гильдии егерей. Ищейка! Вот почему так недовольно шипела умостившаяся на плече дрорда…
Медленно, всем своим видом изображая отсутствие угрозы и недобрых намерений, Линн сделала шаг навстречу насторожившейся собаке. Еще один. Псина, задрав верхнюю губу и демонстрируя клыки, еле слышно зарычала — и все же позволила к себе прикоснуться. Ей было страшно на болотах, очень страшно — она чувствовала впереди смерть. Но доверилась маленькой девчонке. И пропала в тот ж миг. Линн давно отметила, что, стоило ей прикоснуться к любому животному — не дикому, разумеется, — она на некоторое время становилась его хозяйкой. Таким образом девушка увела немало дорогих, породистых кобелей и сучек, а однажды даже чистокровного рысака из конюшен городского старшины. Вот и теперь — стоило нажать сильнее, ломая волю и соображение животного, и псина покорно пойдет за ней следом, разбрызгивая грязь виляющим обрубком хвоста и покорно поджав уши.
Зугги удивился несказанно, но покорно вытащил из-за голенища свой нож. А Линн, сгорбленно шлепая по вонючей грязи, подвела безучастную и потерявшую волю пленницу к тому краю островка. Тени заворчали громче и приблизились уже совсем близко. Но лезвие в недрогнувшей ручке уже размашисто чиркнуло по доверчиво подставленному собачьему горлу, выплеснув на затянутое ряской болото целый веер темно-красных брызг.
— Пейте, стервецы… — проворчала девчонка и толкнула ищейку вперед.
Та еще сделала пару шагов на непослушных, подгибающихся лапах — и тут ее разорвало в клочья невидимым вихрем. Словно мыльный пузырь лопнул — быстро и почти беззвучно. Лишь слабый скулящий стон завяз в белесом тумане.
Кузнец смотрел, широко раскрыв глаза от удивления. По правде говоря, Линн и сама не знала, что она и зачем делает. Словно кто нашептывал ей. Но, судя по тому, как призраки с довольным ворчанием скрылись, она сделала все правильно.
— А теперь ходу, Зугги, — путь свободен, — устало пошатнувшись, выдохнула девчонка, с трудом разгибая сведенную судорогой ладонь с рукоятью.
И едва не наделавший в штаны Зугги дал ходу. Он уже сообразил, что к чему, когда здоровенную псину разметало словно клуб дыма ветром. Оступаясь и оскальзываясь, он рванул вперед с резвостью удирающего от погони лося. С трудом сдерживая себя, чтобы не пуститься от какой-то радости в пляс, Линн шла позади, едва не насвистывая беззаботную песенку. «Дело на мази, осталось только дождаться», — думала девушка.
И она дождалась. Сделав-таки один-единственный неверный шаг, старый кузнец ухнул в брызнувшую болотной жижей трясину по пояс. Еще дернулся было по инерции, но жердь в его руках сломалась, словно тонкая лучина, а топь, жадно чавкнув, тут же принялась засасывать неосторожную жертву. Зугги скинул с плеч мешок и отшвырнул его в сторону, под ноги Линн.
— Там веревка, сбоку. Привяжи к чему… — А сам уже погрузился до подмышек, бестолково загребая всплывающий вокруг черно-зеленоватый ил.
Линн стояла, засунув руки в карманы чуть широковатых ей, заляпанных грязью штанов и внимательно наблюдала, как быстро жадное болото затягивает в себя еще живого кузнеца. Тот взглянул на нее — и лицо его побледнело.
