— В общем, я думала, что самый страшный день в моей жизни — сегодня. Но нет, он будет завтра, — закончила Дженнифер.
— Ты в своем уме? — уточнила Этель.
— Вполне, как мне кажется.
— Я тебе не верю. Завтра, может быть, будет самым прекрасным днем в твоей жизни!
— Это вряд ли.
— С тобой отправляют еще трех корреспонденток и фотографа?
— Нет, все гораздо банальнее. Мне нечего надеть. — Это и была та самая третья проблема, от которой пыталась отмахнуться Дженнифер.
На лице Этель отразилась неописуемая гамма чувств.
— Если ты в своем уме, то я не понимаю, как ты с таким коэффициентом интеллекта умудрилась окончить Оксфордский колледж, — выдала она, справившись с собой.
Дженнифер не очень задели ее шуточные оскорбления.
— Этель, посмотри вокруг! Что ты видишь? Обычную комнату в дешевом общежитии! Мы с тобой еще два месяца назад жили в гораздо более скромных комнатах, где нельзя было и мечтать о компьютере! Это — наш мир, Этель, мы можем опуститься на дно или попытаться выплыть, уцепиться за какое-нибудь бревно и подняться чуть выше... Но никогда нам не допрыгнуть до неба! И то, что «небожители» смотрят на нас, барахтающихся в этой воде, сверху вниз, — это в порядке вещей! Это — естественно, потому что они живут в другом мире, понимаешь, в другом!
— Для какого-нибудь рассказа сойдет, — хладнокровно констатировала Этель. — Но меня ты своей порочной логикой не проймешь. Ты пытаешься делить на слои мир, где все перемешано. По крайней мере, ты сама можешь выбрать для себя место. Многое зависит от того, что мы имеем изначально, какую нишу занимают наши родители — но не все так безнадежно! Потому что иначе не имели бы значения ни талант, ни ум, ни красота — вообще ничего. А тебе судьба дает такой шанс... который ты, дуреха, даже не в состоянии оценить.
— Этель, пойми ты, я не хочу выглядеть перед ним вчерашней студенткой без гроша за душой! Я... — Дженнифер поняла, что еще немного — и разревется. Хотя это, конечно, необыкновенно глупо. — Думаешь, мне все равно, что он обо мне подумает? Да я, наверное, заработала себе десяток седых волос, когда ехала к нему! Но тогда я могла сказать себе: «Да он все равно напыщенный сноб, и самое мудрое — игнорировать его надменность».
— А что, действительно надменный? — усомнилась Этель. — Мне кажется, он тогда не стал бы звонить твоему редактору.
Дженнифер собиралась еще сказать, что теперь ей больше всего на свете хотелось бы ему понравиться, но последняя реплика Этель прервала цепь ее размышлений.
— Нет, — почти удивленно проговорила она.
— Вот! Так что радуйся!
— Этель, мне нечего надеть, — совсем печально сказала Дженнифер.
Этель посмотрела на нее как на умственно отсталую.
— Купи модный журнал.
— Зачем? Думаешь, у меня есть деньги на платье из последней коллекции «Диор»?
— Посмотришь, какие прически сейчас в моде. И повторишь порядок нанесения вечернего макияжа.
— И пойду в «Ле серк» в джинсах! Или в платье, в котором ходила на выпускной? Ему года четыре как минимум!
— Я не пойму: тебе тринадцать лет или ты всерьез влюбилась?
Этот вопрос совершенно выбил у Дженнифер почву из-под ног. Она себя не относила ни к одной из этих категорий. Может, и правда зря? Совершенно ребяческая истерика...
— Мне очень досадно, что я не могу себе позволить... чувствовать себя рядом с ним уверенно.
— Ерунда. «Уверенно» и «могу позволить» — это не одно и то же. Завтра мы идем по магазинам. И я буду не я, если ты не поразишь его своим шиком! — заявила Этель.
Дженнифер задумалась: а каково это будет — жить с Этель, которая на самом деле не Этель?.. Ведь, право слово, не собирается же она ей подарить один из своих нарядов, в котором с успехом поместилось бы полторы Дженнифер!
Такого платья у Дженнифер никогда не было: голубой шелк складками лежал на груди, туго обтягивал талию и бедра и ниспадал до середины икры легкомысленными и нежными струями. Настоящее платье от Дианы фон Фюрстенберг. Дженнифер не была с модой на короткой ноге, поэтому не сразу вспомнила имя этого модельера. Но ей было достаточно соблазнительно-изящного покроя платья и того, как оно оттеняло все достоинства фигуры.
— Этель, ты гений! Мне стыдно, что я усомнилась в тебе! — В порыве чувств Дженнифер даже чмокнула Этель в щеку.
— Значит, гениальность заключается в том, что один располагает большей информацией, чем все остальные, — усмехнулась Этель.
Этель на самом деле знала из какого-то секретного источника, что на Мэдисон-авеню есть стоковый магазин элитной одежды. Здесь можно было найти платье или костюм, которые некогда стоили тысячу или больше — а иногда гораздо больше — долларов. Многие ценники об этом вполне красноречиво говорили.
— Бери это, не пожалеешь, — шепнула Этель Дженнифер, подлетев к ней с голубым платьем в руках. — Прошлый сезон...
— Господи, сколько оно стоит?! — ужаснулась Дженнифер. Небольшой экскурс по магазину показал, что вещи такого класса стоили примерно столько же, сколько составляла месячная арендная плата за комнату на Манхэттене.
— Гораздо меньше, чем все думают, — шепнула ей на ухо Этель и увела в примерочную. В руках для прикрытия она держала еще какие-то вещи. Когда плотная ткань скрыла их от глаз удивленных продавщиц, у Этель в руках появился крохотный пузырек. Убедившись, что платье сидит удивительно, она приступила к делу. — Молчи и учись, пока я жива. Растяни-ка...
Крошечная капелька упала на подол — ближе к колену, насколько поняла Дженнифер, — и задымилась. Дженнифер с большим трудом удалось сдержать крик ужаса. Этель деловито распределила кислоту по ткани — и получилась круглая дырочка...
— Какой кошмар! Ты только посмотри! — громко сказала Этель. — Такое шикарное платье — и так испорчено...
Наверное, продавщицы здесь привыкли смиренно смотреть на богатых покупательниц, потому что тоже поахали и продали Дженнифер платье за двести долларов. Та не могла поверить своему счастью. Еще столько же пришлось потратить там же — на туфли и сумочку. Макияж она решила сделать сама, а Этель пообещала, что вся женская половина стажеров из общежития будет трудиться над ее прической.
— Может, не надо? Лучше бы одного умелого человека... — наигранно робко предложила Дженнифер. — Да я и сама, наверное, справлюсь!
Ее настроение взлетело чуть ли не до небес, а сердце радостно колотилось в предвкушении вечера. Обеденный перерыв, который она выцарапала у Саймона, заканчивался, и нужно было пережить еще почти полдня в редакции... Но теперь в Дженнифер крепла убежденность в том, что неразрешимых проблем нет.
По крайней мере, если дело не касается чувств и отношений. Утром она получила нежнейшее письмо от Алекса, а около полудня пришла еще милая открытка с сердечками и грустными белыми котятами. Господи, как бы ей хотелось оценить его трогательную заботу по достоинству! Но теперь, когда ее от Алекса отделял океан и ужин с Эдвардом Нешем, его образ сильно поблек в сознании.
