— Этот парень не шутил, — произнесла она печально. — Он действительно говорил серьезно. Я стала ему противна. А до того он казался таким милым... У него был такой теплый тембр голоса.
— Ясно, это твой тип мужчины. — Джуди махнула рукой, прерывая ее речь. — И что ты сделала с бумажником?
— Отослала ему по почте. Написала короткую записку с извинениями, но чувство вины не прошло. Думала, оно постепенно исчезнет, но этого не случилось, на самом деле стало только хуже. — Милли передернуло при одной мысли об этом. — Как вспомню этот звонок, так прямо мурашки ползут по спине! Иногда кажется, что стоишь под ледяным душем...
— Дорогая, напиши ему еще одно письмо! — воскликнула Джуди. — На этот раз такое, как следует. Извинишься, и твое сердце будет довольно.
Милли поникла: если б она только могла.
— Я не помню его адреса. Наверное, от стыда все вылетело из головы. Совсем.
— Хорошо, тогда выброси из головы и это. Просто забудь. — Джуди изо всех сил старалась ее утешить. — Жизнь так коротка.
— Особенно для жены того парня. — Ллойд подмигнул Милли через стол.
— Папа! Ты говоришь ужасные вещи!
— Знаю. Не понимаю, как у меня вырвалось, — признался Ллойд.
— Раз, два... бум!
— Раз, два, три... черт!
— Раз... твою мать!
Стоя в дверях гостиной, Эстер произнесла:
— Я бы тебя спросила, что, по-твоему, ты делаешь, но это был бы глупый вопрос.
— О, привет. — Милли нагнулась и достала из-под стола закатившиеся туда яблоки. Она их уже столько раз роняла, что они стали бесформенными и мягкими, как имплантаты для груди.
— Ты жонглируешь, — заявила Эстер обличающим тоном.
— Не получается, да?
— В общем, не очень. Значит, жонглировать учимся?
— Всю вторую половину дня только этим и занимаюсь... раз, два, три... черт. Джуди показала, как это делается. Говорит, проще простого, — пожаловалась Милли. — Как бы не так, черт возьми, это просто невозможно.
— Тогда брось.
— Два, три, четыре... черт. Мне уже не остановиться. — Милли упрямо поднимала падающие яблоки. — Я не желаю сдаваться.
— Ты даже не подняла почту с коврика, — пожаловалась Эстер, помахивая пачкой писем, как картами при игре в покер. — Я наступила на них, когда открыла дверь. Фу! — Ее губы скривились от отвращения, пока она перебирала неинтересную стопку. — Теперь понимаю, почему ты их не подняла. Новые тарифы на воду, телефон, страшное банковское извещение, счет за газ... кошмар.
— И письмо от Нэта. — Милли узнала почерк на последнем конверте.
— Если бы оно было набито деньгами, я бы обрадовалась, — сухо заметила Эстер. — Ты звонила Лукасу?
Она была явно безнадежна.
— Нет, — ответила Милли. — Но я подумала, что, пожалуй, мне стоит написать Нэту, рассказать ему... обо всем. — Она зловеще подняла брови.
— Если честно, к твоему сведению, я совсем не боюсь. — Эстер усмехнулась. — Ты же знаешь, что никогда этого не сделаешь.
— Нет сделаю, — возразила Милли. — Нэт ведь и мой друг тоже.
— А это не имеет значения. — Эстер была непоколебима. — Потому что я твоя лучшая подруга.
— Я могу тебя разжаловать.
— Ты никогда этого не сделаешь. Ты меня слишком любишь. Так позвонишь Лукасу завтра?
— Возможно.
— Пожалуйста...
— Я подумаю. — Милли вздохнула. — А пока я думаю, можешь приготовить мне тост с сыром и мармеладом и замечательную большую кружку чая.
Озарение пришло через несколько часов, совсем неожиданно. Эстер опять не было дома, она качалась на тренажерах в спортзале, наверняка каждые пару минут осторожно промокая лицо полотенцем, чтобы не потекла косметика. Милли поблаженствовала в ванне, посмотрела последнюю серию «Жителей Ист-Энда» и отправилась в халате на кухню в поисках печенья. Эстер дома не было, а это значило, что чай придется заваривать самой.
Небрежно крутя пояс своего халата, Милли съела пару печеньиц и стала ждать, когда закипит чайник. На столе валялись счета, с которыми нужно было разобраться.
Обычно их методично отправляли в мусорное ведро, если только на них не было угрожающей красной надписи: «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ».
Над носиком чайника заклубился пар. Затаив дыхание, Милли старалась угадать момент, когда чайник автоматически отключится.
(Она понимала, что это дурацкое занятие, но игра была вполне безобидной, и она ей нравилась.)
— Три, два, один... сейчас.
Клик! — чайник отключился.
Динь! — это совсем неожиданно явилась идея — как будто упала монетка.
— О! — громко воскликнула Милли, и сердце ее забилось сильнее, чем у Эстер на тренажерах.
Она порылась в кучке счетов и почти сразу нашла то, что искала.
Я просто дура, подумала Милли. Как, скажите на милость, я не вспомнила об этом раньше?
Там, в детальном телефонном счете, был указан номер мобильного телефона, по которому она позвонила тогда, третьего мая, в половине первого ночи.
Просто.
Четыре минуты и тринадцать секунд, отметила про себя Милли. Вот сколько времени она и Хью Эмерсон говорили друг с другом. Забавно, сколько всего можно разрушить и сколько причинить вреда за четыре минуты и тринадцать секунд. Не говоря уже о боли, стыде, чувстве вины и горьком сожалении.
ГЛАВА 9
Милли нужно было время, чтобы подумать, поэтому она съела пригоршню печенья «Гарибальди» и приготовила долгожданную чашку чая.
Ладно. Хорошо. Было ясно, что следует позвонить этому человеку и извиниться должным образом, потому что ужасное чувство вины само никуда не денется.
Еще одно — ей совсем не хотелось снова услышать этот высокомерный, ледяной тон сразу после того, как она сообщит, кто она такая.
Я хочу, чтобы он разговаривал со мной тем милым и теплым голосом, грустно подумала Милли. Странно, но она просто жаждала, чтобы он снова общался с ней легко и дружелюбно.
Ладно, успокойся, прошлый раз его тон был дружеским только первые двадцать пять секунд, но... да, те двадцать пять секунд произвели неизгладимое впечатление.
В следующее мгновение пальцы ее ног сжались от возбуждения, потому что ей пришла в голову блестящая идея.
Гораздо больше шансов, что Хью Эмерсон будет любезен, если он не будет знать, что опять разговаривает с ней.
Еще пятнадцать минут Милли прорабатывала все варианты, совершенствовала план и делала несколько попыток, прежде чем решилась набрать номер. Гудки.
