«Начинается» — подумала я и тут же, очень некстати проснулась.
* * *
Я злилась на Светку. Из–за того, что она впотьмах опрокинула стул, мне так и не удалось досмотреть сон про двух сражавшихся с тенями японок. То, что сон был очень важным, сомневаться не приходилось. Девушки, одной из которых была я, умели избавляться от вселявшихся в людские души черных призраков, и это давало мне надежду. Если они справлялись, возможно, и мне удастся победить «прилипшее» ко мне чудовище. Правда, для этого надо было уметь покидать собственную телесную оболочку, а такая перспектива меня не вдохновляла. Оставалось надеяться, что есть и другой, более доступный способ борьбы с тенями.
Светке я про свой сон рассказать не успела – мы повздорили, еще не успев позавтракать. Возбужденная Светлана начала раскручивать версию о волшебных свойствах пояса, а я, как ей показалось, слушала без должного внимания. Так оно и было — все мои мысли находились в Японии, в голове возникали непонятные слова, смысл которых во сне был совершенно понятен, а наяву они превращались в сплошную абракадабру. Короче, слово за слово, мы наговорили друг другу много обидного и разошлись по углам крайне недовольные таким неудачным началом дня.
Погода испортилась. Было пасмурно, накрапывал мелкий дождичек, перемешенный с редкими снежинками. Уткнув нос в воротник теплого свитера, я торопливо шла по улице. Странные события начались после того, как я стала наследницей Аманды, и здравый смысл подсказывал – именно здесь надо искать разгадку. Мне хотелось еще раз осмотреть квартиру этой женщины, переговорить с соседями.
По дороге я решила навестить Лолу и ее хозяйку. Интересно, как шли у них дела теперь? Кого боялась маленькая левретка? Не повстречала ли ее хозяйка черную тень, одну из тех, что преследовали меня и Юльку Никитину? Крюк был небольшим, и вскоре я оказалась во дворе дома, где жила Дана.
Двор был пуст. В такую погоду не многим хотелось выходить из дома, исключение составляли только пара собаководов, героически выгуливавших под дождем своих питомцев. Войти в подъезд я так и не успела – дверь открылась, из нее вышла Дана собственной персоной. Вид у девчонки был совершенно несчастный. В руке она держала вышедшую из моды лет пятьсот назад авоську.
— Привет.
Она испуганно вздрогнула, а потом, сообразив, что видит меня, а не огнедышащего дракона с дюжиной голов, изобразила на лице улыбку:
— Здравствуй, Яна.
— Как поживает Лола?
— Ее пришлось отвезти к бабушке.
— Что так?
Дана задумалась, решая, стоит ли посвящать меня в свои проблемы. Потом взяла за руку, отвела в сторонку:
— У нас с папой неприятности. Его как подменили. Он на Лолу злится. Когда ее привели домой, она была очень испугана, не хотела идти в квартиру. Мы с мамой думали, что это последствия стресса, даже таблетку успокоительную ей дали. Не помогло. Тут папа вернулся. Подошел к Лоле, а она как шарахнется в сторону, как зарычит. Он хотел ее ударить. Я бросилась на помощь и получила вместо Лолы. А Лолу он обещал убить. Пришлось ее увезти к бабушке.
— Скверно, когда кто–то в семье не любит животных.
— В том то и дело, что нет! Знаешь, как папа любил Лолу! Он ее подарил на мамин день рождения и очень о ней заботился. Когда Лола заболела чумкой, папа ей сам уколы делал, и она выздоровела. И собака его очень любила. А теперь их обоих будто подменили. Мне и самой жутко до ужаса, когда папа заходит в комнату.
— Дана! Тебя за хлебом или за смертью послали?
Грубый мужской голос прервал невеселый рассказ. Мы обернулись. От подъезда шел высокий стриженый «ежиком» мужчина в спортивном костюме. Внутри у меня все похолодело – это был Филипп Иванович, он же Филин. Возможно, физрук не узнал бы меня, ведь наша прошлая встреча случилась в сумерках, но я не хотела проверять, насколько хороша его зрительная память.
— Ладненько, Дана, у меня дела, — пробормотала я, поспешно отступая за трансформаторную будку. – До скорого…
Дождь прекратился, но на смену ему пришел холодный ветер, еще больше испортивший погоду. Я продрогла почти до костей и с радостью шнырнула в подъезд дома, в котором раньше жила Великолепная Аманда.
Белые отпечатки подошв на ступенях вели прямиком на третий этаж. В квартире Аманды шел ремонт, входная дверь была приоткрыта, оттуда доносились голоса рабочих. Я осторожненько протиснулась в щель. Не могу сказать, что мной руководило, но желание вновь посетить эту огромную старинную квартиру было просто непреодолимым. Откуда–то возникла уверенность – если я пройду на кухню, то увижу там розовый кафель возле мойки, одна из плиток которого была покрыта паутиной трещин.
— А ты что здесь делаешь?!
Не очень–то приятно, когда тебя неожиданно хватают за шиворот. Первым моим желанием было, что есть сил заехать нападавшему локтем, развернуться и… Разум оказался сильнее. Я поняла, что веду себя, как законченная маньячка. Похоже, все эти сны с крутым мордобитием влияли на меня весьма дурно…
— Зачем ты сюда пришла? – Петр Антонович, повернул меня к себе, его очки сверкали маленькими молниями.
— Я просто хотела…
— Мне очень не нравилась история с завещанием, но я исполнил его в точности. Ты свое получила. Пользуйся на здоровье. А сюда не лезь. Или ты претендуешь на что–то еще? Думаешь, прихоть выживших из ума стариков позволяет тебе претендовать на мою жилплощадь?
— Я ни на что не претендую.
— И правильно делаешь. Любой юрист докажет, что ты не имеешь никаких прав на эту квартиру. В завещании четко сказано: «все движимое и недвижимое имущество завещаю своему двоюродному племяннику Петру Антоновичу Горину».
— Петр Антонович, я просто хотела побольше узнать об этих людях. Ничего другого у меня и в мыслях не было.
— Мне ничего о них не известно, — немного смягчившись, проговорил он. – Обычные, немного чокнутые старики. Я с ними не общался. А теперь иди и больше не смей совать нос в эту квартиру. Здесь нет ничего твоего. Согласна?
— Согласна, — я поправила ворот куртки. – Всего вам наилучшего.
Соседи мало что знали о Елизавете Сотникове и ее муже. Старики жили тихо, ни с кем не общались, любили цветы и подкармливали бездомных кошек. Большего мне узнать не удалось. Когда я уже вышла из дома, перед глазами возникла картина: старый дубовый паркет в спальне, на одной из дощечек которого остался черный след от тлеющего уголька. В тот раз едва не произошел пожар, но я сумела вовремя заметить вывалившийся из печи уголек, испугавшись, вылила на пол содержимое большой китайской вазы…
«Я? Почему «Я»? ведь это произошло с Амандой. Откуда у меня такие нелепые фантазии?» И все же мне очень хотелось вернуться в дом, посмотреть, есть ли на паркете то самое черное пятнышко. Но путь в квартиру Аманды был закрыт навсегда. Оставалось смириться и идти домой, тем более что Вероника Викторовна не выносила, когда опаздывали к обеду.
