— Этот здоровенный…
— Ну-ну, Пруденс. Он просто делает свою работу. Нельзя винить парня за отсутствие тонкости. Там, откуда он родом, убийства совершаются каждый день.
— Ну так пусть он туда и убирается, — заметила Пру.
Саймон взял сэндвич.
— Возможно, когда-нибудь он так и сделает. Но поскольку сейчас он туда не собирается, нам придется иметь с ним дело.
— Но мне нечего скрывать, — сказала Кейт и почувствовала, как у нее снова вскипели слезы. — И я хочу с ним поговорить. Если заставлю его слушать.
— Тебе не удастся, — сказала Пру. — К этому человеку так же легко подойти, как к раненому медведю.
— Пру, такое поведение Кати не поможет.
— Он приводит меня в бешенство. Так и хочется в него плюнуть. Мало того, что штрафует приличных людей, так еще и обвиняет в убийстве племянницу!
— Пру, вы проехали указатель остановки.
— Совсем немножко. Все так делают. А если он думает, что Кати…
— Пру, — взмолился Саймон.
Пру устало выдохнула.
— Я замолчу… Постараюсь.
Саймон кивнул.
— Хорошо. Я на вас надеюсь.
Кейт рассказала ему потом, как приехала в музей, о неизвестном человеке, о ноже для открывания писем.
— И если бы он меня слушал, то мог бы уже сейчас найти убийцу. Он где-то там.
Кейт уткнулась в диванную подушку.
— Как кто-то мог убить такого чудесного человека? У кого поднялась рука?
Саймон и Пру переглянулись.
— Кто? — повторила Кейт.
— Кто знает? — сказал Саймон. — Такие страсти разгорелись из-за этого торгового комплекса. Может, кто-то и сорвался. Профессор — один из тех, кто сопротивлялся строительству.
— Но не последний, — возразила Кейт. — Есть и другие. Он сам так говорил.
— Три человека.
— А что если убийца и их порешит? Подумать только! Из-за какого-то торгового центра! Господи помилуй!
— Кэтрин Мак…
— Извини, тетя Пру.
Кейт поставила чашку. Тетя Пру снова ее наполнила и положила еще больше сахару, чем в прошлый раз.
— Итак, вы перенесли Пи-Ти на пол.
— Я хотела заставить его сердце работать.
— Это очень мужественный поступок, — сказала Пру и сжала губы, взглянув на Саймона.
— Пруденс. Позвольте мне делать свою работу. Мы не хотим, чтобы завтра в отделении у нас были какие-нибудь сюрпризы.
Глаза Пруденс расширились.
— Она туда не пойдет. Она — героиня, а не вульгарная преступница. Она пыталась спасти жизнь Пи-Ти, и я должна сделать так, чтобы всем это стало известно, включая всезнайку Брэндона Митчелла.
— Отлично, — одобрил Саймон, — только постарайтесь не разгласить ничего из того, что сегодня услышали.
— Мой рот на замке, — сказала Пру и в качестве доказательства крепко сжала губы.
Саймон улыбнулся и подавил зевок. Поднялся из-за стола.
— Думаю, утром он первым делом захочет вас увидеть. Я заеду за вами около девяти.
Кейт кивнула.
— Доброй ночи, Пруденс. Не надо меня провожать. Спокойной ночи, Кати.
— Мистер Мэк.
— Просто Саймон.
— Скажите, Саймон, куда они увезли профессора? Что будут с ним делать? Кто организует похороны?
— Должно быть, они забрали его в окружной центр. Вероятно, сделают вскрытие. Стандартная процедура, хотя из того, что вы нам сообщили, причина смерти очевидна. Я не знаю, кто займется похоронами.
Он взглянул на Пру. Та покачала головой.
— Наверное, я должна.
Тетя Пру запротестовала. Кейт вдруг вспомнила Абигейл Эйвондейл.
— У него есть дочь.
Они оба на нее уставились.
— Откуда ты знаешь? — спросила Пру.
— Она приходила вчера в музей. Грозила отдать профессора в богадельню.
— Ну вот вам и убийца, — сказала Пру и энергично кивнула головой. — Никогда не видела более жесткой, неприятной женщины, за исключением ее матери. Они друг друга стоят. Но мы о ней не говорим, — сказала она, словно спохватившись.
— Почему?
— Вам нужно отдохнуть, — вмешался Саймон. — Скоро утро, и мы все будем ясно мыслить.
Кейт кивнула. Она, правда, всегда ясно мыслила. Даже во сне. За исключением нескольких сегодняшних минут, когда это требовалось больше всего.
Саймон ушел, и она услышала мягкий щелчок входной двери.
Тетя Пру вернулась с чашками на подносе.
— Саймон прав. Иди-ка ложись.
В первый раз Кейт не раздражали хлопоты тетки. Она позволила ей приготовить постель и подоткнуть одеяло.
— Спасибо, что спасла меня.
— Неужели я не позабочусь о родном ребенке! — сказала Пру и выключила свет. — А теперь спи. Завтра все будет выглядеть в другом свете.
«Нет, не будет», — подумала Кейт и закрыла глаза.
Она не погрузилась в сон. Она в него сорвалась, словно в пропасть. Во сне ее не посещал образ убитого друга. Одно мгновение она бодрствовала, а в следующее — дверь в мир захлопнулась, и она нырнула в темноту, бездумную, неумолимую темноту.
Когда начала подниматься из темной пропасти, ей снился кофе.
Веки налились свинцовой тяжестью, она с трудом их открыла. Почувствовала запах кофе.
За окном было светло. Кейт взглянула на часы. Восемь. Утро. Сегодня… суббота. Она в кровати, в своей комнате в Гранвилле. Профессор мертв. На нее нахлынул ужас прошедшей ночи.
А Дженис не знает. Она придет в музей, увидит, что он огорожен лентой, увидит полицейских. Кто-то должен ее предупредить.
Кейт откинула одеяло, натянула джинсы и свитер и была на полпути к дверям, когда тетя Пру высунула из кухни голову. На ней был тот же алый спортивный костюм, в котором Кейт видела ее накануне.
— Я услышала твои шаги.
— Ты что же, была здесь всю ночь?
— Боялась оставить тебя одну. Ты лучше себя чувствуешь? Я сварила кофе. Сядь, я поджарю тосты. Может, яйцо сварить?
Кейт прослезилась, ощутив заботу и сочувствие тети.
— Я возьму кофе с собой.
— У тебя уйма времени. Саймон заберет тебя не раньше девяти.
— Мне нужно в музей.
Лицо Пру смягчилось.
— Кати, детка, ты разве не помнишь?
— Да, — сказала Кейт, стараясь говорить отчетливо. — И я благодарна тебе и Саймону. Но будь добра, скажи ему, чтобы он подъехал к музею. Дженис сейчас придет на работу. Она не знает… она не знает. Я должна быть там.
