— Две партии из трех дают мне право выигрыша, сэр, — объявила она, кладя карты на стол.
Виконт ответил не сразу. Вынул из кармана столбик золотых гиней, бросил на стол и покачал головой.
— Вы многому научились с тех пор, как мы в последний раз играли вместе. Но я настаиваю на утешительном призе, дорогая.
Он неожиданно схватил ее за руку, и она подивилась удивительной силе его пальцев.
— Один поцелуй.
Серена едва скрывала отвращение. Два года назад лорд Бредли сделал ей неприличное предложение, которое она решительно отвергла. Генерал пришел в бешенство, когда она отвергла покровительство виконта, но прежде чем смог предпринять какие-то меры, чтобы убедить Серену, виконт по какой-то причине взял свое предложение назад. Теперь, глядя в морщинистое лицо, на котором одни глаза еще напоминали о том красивом энергичном человеке, которым он был когда-то, у нее сжалось сердце. Неужели он повторит свое предложение?
— Никаких поцелуев, милорд, — твердо ответила она, вырывая руку. — Но если подождете, я дам вам локон.
Она быстро отошла от стола как раз в тот момент, когда генерал, наблюдавший за ними от столов, где играли в фаро, шагнул вперед.
Сколько еще ей придется это терпеть?
Серена смертельно устала. У нее почти не осталось сил, словно ставкой в игре была ее жизнь, а не унизительный поцелуй. Все дни проходили примерно как этот, и она не могла ни на секунду расслабиться. Неизвестно, что выкинет отчим в следующий раз.
Оказавшись в убежище своей спальни, она немного отдохнула. И долго изучала свое отражение в зеркале. Лицо еще сохраняло напряженное выражение: в углах губ и глаз виднелись тонкие линии, под глазами лежали голубые тени. Пока все это было еще не слишком заметно, но если так будет продолжаться дальше, ее лицо скоро избороздят глубокие морщины.
Она взяла маленькие золотые ножницы и отрезала локон за ухом. Так потеря не будет заметна. Два года назад она бы не стала раздумывать над косметическими ухищрениями, ее свежесть и красота в этом не нуждались, но времена меняются.
Она мрачно улыбнулась. А когда вернулась в салон, настало время второго ужина.
— Я сам провожу вас вниз, леди Серена, — объявил виконт, сунув локон во внутренний карман парчового жилета и предлагая ей руку.
Нахмурившись, Серена положила ладонь на его рукав и повела процессию в столовую.
Последнее время у виконта почти не было аппетита, несмотря на роскошные крабовые паштеты, суфле из омара, запеченные в раковине устрицы и другие блюда, доказывающие гостеприимство генерала. Диета Бредли по необходимости была пресной и безвкусной, и он от всей души ее презирал. Глядя на вкусные блюда, которые ему было запрещено есть, он еще больше раздражался. Отверг шампанское, выпил два бокала кларета и холодно уставился на сидевшую рядом Серену, занятую живой беседой с молодыми людьми, разделявшими с ними столик.
Наконец он резко отодвинул маленький позолоченный стульчик.
— Довольно. Велите подать мой экипаж, — приказал он и, схватив трость, поднялся.
Испуганная Серена вскочила.
— Что-то случилось, милорд? — спросил подбежавший Хейуорд. — Помочь вам?
— Нет. Велите подать экипаж. Для меня здесь больше нет ничего интересного.
Он замахнулся тростью на собравшихся, прежде чем окинуть яростным взглядом Серену, будто именно она была причиной всех его бед, и поковылял к двери.
— Что ты наделала? — прошипел падчерице генерал, прежде чем поспешить за виконтом.
— Он всегда был раздражительным старым медведем, — сказал лорд Карлтон со смешком. — Очень редко бывает в обществе. Я слышал, что несколько недель назад он лежал на смертном одре. Удивительно, что приехал сюда сегодня.
— О, он просто хотел поиграть в пикет с прекрасной Сереной, — ухмыльнулся другой молодой человек. — И кто может его осуждать?
— Невозможно играть в пикет с леди Сереной и надеяться выиграть, — пожал плечами Карлтон. — Я наблюдал за вашей игрой, Серена. Вы вели ее мастерски.
— Спасибо, вы очень добры, — кивнула Серена. — Мне нужно идти и попытаться уладить все мирно. Прошу меня простить, джентльмены.
Оказалось, что генерал уже успел усадить гостя в экипаж, а сейчас рвал и метал.
— Что ты ему сказала? — завопил он.
— Почти ничего, — честно заявила Серена. — Мы ни о чем не беседовали. И вообще он не любит пустой болтовни. Просто рассердился из-за проигрыша.
— Ты должна была позволить ему выиграть. Его гордость была задета. Могла бы отдать хотя бы одну партию.
— Это продлило бы мучения для нас обоих. И кроме того, я дала ему свой локон.
— Но он хотел поцелуй, — процедил генерал. — Что тут дурного?
— Это дурно для моей репутации, сэр.
— Репутации? — усмехнулся он. — Ты одна из дочерей фаро, и по закону тебя могут публично высечь на телеге. Взгляни правде в глаза, девочка! Ты не более респектабельна, чем любая ковент-гарденская шлюха или хозяйка борделя.
Повернувшись, он ушел в столовую.
Серена долго не шевелилась, рассеянно слушая доносившиеся до нее отголоски разговоров. Генерал сказал правду, но это он превратил ее в дочь фаро. И пока у нее не будет достаточно денег, чтобы обрести независимость, ничего не поделаешь: придется оставить все как есть.
Виконт Бредли бессильно скорчился в экипаже, уносившем его на Стрэнд. Настроение у него было хуже некуда. Кем себя вообразила девчонка? Она не многим лучше шлюхи, и самое большее, на что может надеяться, — получить респектабельного богатого покровителя, и то пока молода и красива. Однажды она отказала ему, и он перестал преследовать ее, но лишь потому, что питал некоторую симпатию к племяннику.
Он почти улыбнулся при воспоминании о Себастьяне, белом от ярости, назвавшем его отступником и старым извращенцем, угрожавшем вызвать на дуэль. Пистолеты на рассвете… или шпаги?
Бредли прикрыл глаза, когда экипаж завернул за угол. Он предполагал, что Себастьян хотел заполучить Серену в содержанки, и поэтому благородно отошел в сторону, но вскоре узнал, что генерал с падчерицей закрыли свое заведение на Чарлз-стрит и уехали за границу. Так что женщина не досталась ни ему, ни Себастьяну.
Экипаж остановился, и виконт с трудом вывалился из него, проклиная ревматизм, неуклюжесть слуг и холодный воздух. Оказавшись наверху, в своей спальне, где ярко горел огонь, занавески были задвинуты на окнах и постели, виконт опустился в глубокое кресло и понял, что совершенно не хочет спать. Нужно сначала немного успокоиться.
Виконт энергично тряхнул маленький колокольчик, стоявший перед ним на столе.
— Что угодно, милорд? — спросил Луи, его камердинер, немедленно появившийся из смежной комнаты.
— Пошлите сюда эту черную ворону, Косгроува. Я хочу кое-что записать, — пробормотал Бредли из глубин кресла. — И принесите коньяк.
