— Я знаю. А ты не забывай, что во мне сидят его гены.
— Не волнуйся, об этом я никогда не забываю.
— А теперь насчет вот этого. — Джо ткнул пальцем в коробку с растворителем. — Пользоваться им нужно так: намазываешь поверхность, приклеиваешь бумагу и пару дней ждешь. Вся грязь практически отлетит сама, увидишь. Но маленьким хрупким девочкам такая работенка не по плечу, тут нужны сильные мужские руки.
— Понятно. Не беспокойся, для этого я найму бригаду рабочих. По крайней мере попытаюсь. Но ты должен понять — совсем ничего не делать я не могу.
— Ну разумеется, ведь без тебя вся работа на маяке сразу остановится.
Анна смерила его снисходительным взглядом. Джо рассмеялся.
— Я отправляюсь в мастерскую, — сказал он. — Там меня Питер ждет.
— Как? Уже? — изумилась Анна.
— Не переживай, я высплюсь позже.
Джо не успел закрыть за собой дверь, как Питер сразу же заговорил.
— А вы знаете, как раньше смотрители маяков добывали побочный заработок? — спросил он и, не ожидая ответа, продолжил: — Они занимались починкой обуви, проституцией, варили самогон. Например, в тысяча восемьсот шестьдесят втором году… — Он не договорил.
— Какой такой проституцией? — переспросил Джо. Он всматривался в лицо Питера, стараясь понять, шутит тот или нет. Питер не шутил, лицо его оставалось серьезным. — Вы знаете, что такое секс?
— Да… знаю, — промямлил Питер, покраснел и опустил глаза.
— Проституция — это когда мужчины платят женщинам за секс. А женщины, которые торгуют своим телом, называются проститутками. Может, смотрители сдавали комнаты таким женщинам?
— М-м… может быть, — неуверенно произнес Питер и тут же ушел от обсуждения скользкой темы, сев на своего любимого конька: — Я хочу сказать, что в свое время контрабандисты облюбовали район Уотерфорда. Ночами они вытаскивали на берег свой груз: алкоголь, свечи и стройматериалы — и передавали на хранение смотрителям маяков, а затем потихоньку распродавали…
— Этим занимались даже смотрители таких небольших маяков, как наш? — перебил его Джо.
— Да, разумеется.
— Питер, ваш телефон звонит! — раздался в дверях голос Анны. — Вы забыли его на кухне.
Питер подошел к ней, взял трубку, с минуту послушал. Лицо его перекосилось как от внезапной зубной боли.
— Это моя мама, — объяснил он. — Она едет куда-то с Мэй Миллер и хочет, чтобы я поехал с ней. Одной ей возвращаться, видите ли, скучно. Вечно она таскает меня по каким-то тоскливым местам.
Вздохнув, он попрощался и вышел.
— По-моему, его мамочка никак не поймет, что ее сынок давно вырос, — сказала Анна, провожая Питера сочувственным взглядом. — А она продолжает таскать его с собой, как маленького ребенка.
В три часа пополудни Дюк припарковал машину и направился по главной улице к центру Типперери. В то время как он рассматривал в окно магазин скобяных товаров, к нему подбежал маленький серый терьер. За собакой волочился прицепленный к ее ошейнику поводок. Пес выжидающе посмотрел на Дюка.
— Ну что, серенький? — Он взял пса на руки, тот вытянул мордочку и лизнул его в нос и губы. — Откуда же ты убежал, такой славный?
Вскоре показалась и его владелица, молодая мамаша с ребенком, сидящим в рюкзачке на груди.
— Благодарю вас, — сказала она Дюку, принимая пса. — Не знаю, что с ним и делать. Постоянно ускользает.
— Не ругайте его, он такой славный. Наверное, просто очень любопытный.
— В этом-то все и дело, — улыбнулась девушка.
Дюк посмотрел ей вслед, потом зашел в магазин и спустя несколько минут появился с двумя пакетами под мышками. Он снова пошел к центру, но, поравнявшись с окном маленького ресторанчика, решил в него заглянуть. За одним из столиков в желтых пластиковых ковшеобразных креслах, привинченных к темному деревянному полу, сидела группа подростков. Рядом стояла официантка. У окна висела выцветшая синяя вывеска с названием ресторана: «Американские герои» — и двумя блеклыми звездами по бокам. Дюк вошел, за ним звякнул колокольчик. Официантка подняла глаза, бросила на него безразличный взгляд, затем снова уткнулась в свой блокнот. Она была одета в голубую униформу наподобие больничной, явно меньшего, чем ей нужно было, размера, отчего куртка сильно морщила на груди и на спине, а брюки на полных ногах собирались до колен большими складками. Ее длинные темные волосы были расчесаны на прямой пробор и перетянуты у шеи резинкой. Один из подростков выхватил у нее из рук блокнот и, положив на стол, принялся читать по буквам:
— С-т-о-к-а-н.
Остальные захохотали.
— Это слово пишется не через «о», а через «а», не «стокан», а «стакан».
Официантка вспыхнула и начала оправдываться:
— Писать приходится быстро. Много заказывают. — Она взяла блокнот и направилась к стойке.
— Ну и задница у нее, — сказал один из подростков тихо, но не настолько, чтобы остальные не услышали.
Двигалась она медленно и неуклюже. Проходя мимо Дюка, кивнула ему и торопливо произнесла:
— Здрасте. Садитесь. Подождите минутку, сейчас я к вам подойду.
Дюк прошел к стойке и сел. Официантка налила стакан апельсинового сока, отнесла подростку, затем вернулась и с трудом протиснулась за стойку.
— Что вы хотели? — спросила она Дюка.
— Пожалуйста, порцию говядины и бутылку кока-колы, — сказал Дюк, улыбаясь и глядя в глаза девушке. Затем он посмотрел на значок с ее именем. — Сиован? Так вас зовут?
— Нет, — ответила девушка, хихикнув. — Ирландские имена читаются не совсем так, как пишутся. Меня зовут Шиван.
— Шиван? — переспросил Дюк и снова улыбнулся. — Сложно для первого знакомства.
Девушка ушла в заднюю комнату. Дюку ничего не оставалось делать, как слушать, о чем говорят подростки.
— Да ладно ты, это не она, — сказал один из них.
— Да как не она? Она. Что я, свою мать не узнаю, что ли? — возразила девушка и нырнула вниз, спрятав голову под стол.
— Вылезай. Даже если это твоя мать, она нас не заметит. Вот смотри. — Он помахал рукой проходящей мимо женщине.
— Перестань. Ну увидит же, — умоляла девушка.
— У тебя чего, крышняк совсем съехал? Не надоело от каждой тетки шарахаться?
— Ушла она? — спросила девушка.
— Да ушла, ушла, вылезай.
— Тебе хорошо говорить… — Девушка выпрямилась и поправила куртку. — Ты можешь и прогулять. А я сегодня дежурная. Если узнают, что я не болею, а прогуливаю, то могут вздрючить. Вот.
— Это я-то могу прогулять? Ни хрена себе! — воскликнул подросток. — Да у меня сегодня зачет по биологии. И если я к завтрашнему дню не придумаю какую-нибудь правдоподобную историю, меня уже не вздрючат, меня переведут в младший класс. Поняла?
