садом. Ханна ждала меня. Она была взволнована, но определенно выдохнула с облегчением, когда поняла, что ей будет кому выговориться.
Она говорила около получаса, а я сидела и делала записи. Зазвучали тревожные звоночки.
– Почему вы ничего не предприняли в течение двух недель до того, как с кем-то поговорили? – наконец спросила я. – Почему не поговорили с ней или не сходили к школьному психологу?
Она лишь покачала головой, а затем тихо прошептала:
– Я боюсь узнать правду.
Ханна показала мне спальню Сьюзи. Кровать стояла рядом с большим подъемным окном, которое можно было полностью открыть. Соответственно, было легко спрыгнуть на землю, сделать четыре шага до подъездной дорожки, а дальше уже выйти на улицу. На ее комоде стояли фотографии, но ни на одной из них не было возможного парня. Спальня родителей находилась через две комнаты по коридору, а напротив комнаты Сьюзи была спальня ее старшего брата.
Я уже посещала школу Сьюзи, чтобы познакомиться со всеми и представить им Хунзу, поэтому я была уверена, что она знала обо мне. И я поехала прямо в парк, где они играли в хоккей. Когда они уже собирали свою экипировку после тренировки, я подошла к группе девочек. Хунза рвался в бой, поэтому он помчался вперед и сразу оказался в центре внимания. Некоторые из девочек знали его имя. А меня будто и не существовало – Хунза сосредоточил на себе все взгляды, и ему это нравилось.
– Я играла в хоккей, когда училась в школе, – бросила я невзначай одной из девочек, внимание которой Хунза привлекал не в полной мере. – Я играла на правом фланге.
– Я играю в полузащите. Мы не то чтобы слишком хорошо играем, но порой выигрываем. У нас хорошие нападающие и отличный вратарь.
– Меня зовут Рут. Конечно, ты уже знаешь Хунзу. Как тебя зовут?
– Энджела.
– Я бы хотела познакомиться с вашей командой. Может, мы с Хунзой можем прийти и посмотреть один из ваших матчей?
– Это было бы здорово!
Энджела повернулась и окликнула остальных:
– Хотите, чтобы Хунза пришел посмотреть наш матч в субботу?
Ни слова обо мне. Конечно, собаки обожают смотреть хоккей!
Энтузиазма было хоть отбавляй. Я подошла к группе и спросила их имена. Сьюзи стояла позади и гладила Хунзу. Она была худощавой, высокой для своего возраста, ее прямые темные волосы были собраны в хвост. В ней чувствовалась тоска, которая, по-моему, граничила с глубокой печалью.
– Кого мы с Хунзой можем подбросить домой?
В мой фургон залезли четыре девушки, в том числе и Сьюзи. Я намеренно высадила ее последней. Мы начали обсуждать хоккей. Она была высокой и стройной, поэтому играла в полузащите и хорошо бегала. Она просияла, когда рассказала мне о том, какой гол забила на прошлой неделе.
Подъехав к ее дому, я посмотрела прямо на нее:
– Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной о чем угодно?
– Да, вы работаете с детьми, попавшими в беду.
– Не все именно в беду попадают. Иногда им просто нужно с кем-то поговорить. Когда есть друг, которому можно доверять, он становится опорой и поддержкой, как в хоккее.
Она робко улыбнулась.
– Спасибо. Увидимся на матче в субботу.
– Всего через три дня, – будто между прочим сказала я.
Ответа не последовало.
* * *
Вечером в пятницу было не слишком много дел, вероятно, из-за того, что ночами становилось холоднее. Я направлялась домой и решила проехать мимо дома Сьюзи. Напротив него была станция техобслуживания, поэтому я припарковалась на темной стороне улицы, откуда открывался вид на их подъездную дорожку. Долго ждать не пришлось: Сьюзи вскоре появилась. Когда она проходила под уличным фонарем, я заметила, что она полностью одета, и с собой у нее ничего нет. Я подождала, пока она пройдет дальше по дороге, завела фургон и поехала с привычной скоростью, пока не оказалась рядом с ней. Я опустила стекло и позвала ее: «Сьюзи!»
Она остановилась, повернулась, увидела фургон и подошла ко мне.
– Что вы здесь делаете?
– Обхожу улицы. Забираю детей домой, спасаю некоторых от неприятностей. А что ты делаешь на улице в такое время?
– Просто гуляю.
– Запрыгивай, тут теплее. И безопаснее. Хунза сзади.
Она забралась на заднее сиденье фургона и села рядом с Хунзой.
– Тебя куда-то конкретно довезти? – спросила я.
– Нет.
Мы ехали в тишине, пока не оказались в центре города. Я остановилась и припарковалась около своего офиса.
– Хочешь зайти и выпить со мной горячего шоколада? Я не откажусь от чашки, прежде чем поеду домой.
Мы сидели и пили горячий шоколад. Хунза сидел рядом со мной, настороже.
– Хочешь поговорить о том, почему ты сегодня вечером вышла погулять? Уже достаточно поздно.
В ответ – тишина. После нескольких минут молчания она посмотрела на Хунзу и похлопала себя по колену. Он подошел прямо к ней, виляя хвостом.
– Семьи – это дерьмо, – сказала она наконец. – Не могу дождаться, когда я стану достаточно взрослой, чтобы уйти из дома.
– Тебе всего четырнадцать, не стоит думать об этом. Все действительно настолько плохо?
Тишина. Сьюзи сползла на пол и обняла Хунзу. Он лег рядом с ней, довольный тем, что все ее внимание принадлежало ему.
Я вымыла чашки и села обратно. Что ж, настала пора действовать более прямолинейно.
– Скажи мне, куда ты направлялась после одиннадцати вечера? – спросила я.
– Домой к подруге, она живет дальше по улице. Я почти всегда ночую у нее.
– Здорово, что у тебя есть такая близкая подруга, но почему бы не спать в собственной постели?
– У подруги лучше.
– У нее ты чувствуешь себя в большей безопасности?
Сьюзи подняла глаза. Она кивнула, а затем быстро поднялась с места.
– Вы можете отвезти меня к подруге? Я хочу к ней.
– Она тебя ждет?
– Да.
– Твоя мама знает, что ты ходишь туда ночевать?
– Не говорите ей.
– К чему секретность, Сьюзи? Почему мы не можем сесть и спокойно поговорить с твоей мамой о том, что заставляет тебя уходить из дома по ночам?
Отца я намеренно не упомянула, потому что у меня начали появляться вопросы о нем.
Мы просидели в тишине еще несколько минут. Хунза почти заснул на полу рядом с ней.
– Дело в отце моей подруги.
Я опустилась на пол, села на колени рядом с ней и крепко обняла, положив свою голову на ее. Она плакала. Хунза сел и посмотрел на нас, его мудрые глаза улавливали каждое движение.
Растлевали не Сьюзи, а ее подругу.
– Мне нужно идти. Он возвращается домой чуть за полночь.
В
