тут меня словно громом ударило! И узнавание пришло! Это же тот самый гуптманн, которого я заметил в открытом окне Тарасовского Дома культуры, куда один из моих управляемых «биодронов» в виде вороны гранату захреначил. Вот почему мне показалось очень знакомым его лицо, хотя я в тот момент не придал этому особого значения.
Просто мозг не сразу среагировал, что он очень на меня похож — просто вылитый я в молодости! А вот когда я вновь встретился с ним лицом к лицу, да еще и услышал его голос, интонации которого пробрали меня до мурашек, я точно понял, кто находится передо мной…
Да-да, передо мной стоял мой незабвенный дедуля, тут никаких сомнений у меня не было. Уж кого-кого, а своего боевого старика я узнаю в любых ситуациях. Была лишь одна «неувязочка», которой у моего деда не было — его левую щеку украшал воспаленный, разбухший и неровно заштопанный глубокий порез, всё ещё продолжающий сочиться сукровицей.
Но у моего родного деда никогда не было подобного «мужского» украшения. Не было у него шрама на щеке, одним словом! А уэтого «двойника» — есть. И тут только до меня начало доходить, что это именно я наградил своего старика такой уродливой отметиной, «зарядив» в открытое окно своё «ноу-хау» в этом мире — «биодрона» на базе вороны обыкновенной.
Вот так, неосознанно, я уже умудрился изменить жизнь своего старика. Ведь помимо шрама на лице, он отправился в Тарасовку именно по мою «душу», раз он так бодро решил меня арестовать. Ну, никакого другого объяснения я просто не находил.
Да и он никогда не рассказывал о таком задании, хотя его военные байки я, наверное, знал все наперечёт. И тут меня прямо-таки холодом обдало: а что если бы я его вообще укокошил вместе с тем оберст-лейтенантом? Тогда, по всем законам «путешествий в прошлое», я должен был непременно исчезнуть!
Помните, как исчезал Марти Макфлай из «Назад в будущее»? Вот то-то же! Я знал, что бабушку дед встретил уже после войны, и отец мой родился год спустя после этой встречи. Значит, если дед бы сегодня погиб, то мой отец никогда бы не родился, а значит, и меня бы — Виктора Чумакова тоже не было! А по-другому никак, иначе возникнет коллапс, и всё — трындец нашему миру!
Хотя, если руководствоваться теорией многомировой интерпретации, то такой фокус вполне возможен. Помните пример с котом Шредингера: в известном мысленном эксперименте кот находится в коробке с ядом, который в случайный момент отравляет кота? При этом, согласно квантовой механике, пока коробка закрыта, кот находится в суперпозиции — он одновременно и жив, и мертв.
То есть, он находится в состоянии квантовой запутанности, ведь по определению теории многомировой интерпретации два состояния считаются запутанными, когда нет возможности разделить их на две независимые части.
В таком варианте у Шредингера уже нет возможности «отменить» какое-то измерение или сделать что-то, чтобы «распутать» два этих состояния. Когда Шредингер открывает коробку, он коллапсирует кота в состояние либо «жив», либо «мертв». Таким образом, два мира разделились: в одном из них Шредингер нашел мертвого кота, в другом — живого.
Согласно этой теории, если принять, что отправка попаданца в прошлое (то есть меня) породила новую ветку альтернативной реальности, то мой родной дед, оставшийся в предыдущей ветке, будет вполне себе жив-здоров, даже если в новой ветке я бы его (или кто другой) ненароком прибил. И тогда я сам (скорее всего моё сознание — моё тело-то осталось в другой альтернативке) никуда не исчезну.
От такой напряженной мозговой деятельности меня даже потом прошибло. И ведь всё это пролетело у меня в голове за какие-то доли секунды. Я и не предполагал даже, что так умею. А оно вона как, можно прям гордиться собственной скоростью мыслительного процесса.
Но, как бы там ни было, передо мной стоял мой молодой старик и тыкал в меня стволом пистолета, заставляя поднять руки. Пусть, и остатков энергии у меня кот наплакал, но для перехода в «аварийный режим» вполне достаточно. Я на полных голяках двух полицаев наглухо уработал…
Но ведь это мой родной дед, научивший меня всему, что я знаю и умею. Ведь именно он, как любили раньше выражаться, и дал мне «путевку в жизнь», привил все те правила и принципы, которым я следую до сих пор. Потому что эти принципы — настоящие и справедливые! И как после всего этого, скажите, я на него руку подниму? Хотя поднять руки мне всё-таки придётся…
— Товарищ Янус, ты чего это творишь? — В дверном проеме показался командир партизанского отряда — товарищ Суровый. — Если бы не товарищ Чума мы бы еще долго вокруг Тарасовского железнодорожного узла кругами ходили! А так совсем без потерь обошлось. Его не арестовывать нужно, а к высокой правительственной награде представлять! — продолжал напирать на дедулю командир.
Молодец мужик, не съехал даже перед «засланцем» Ставки Главковерха! Как говорится, респект ему и уважуха!
— Не знаю, к какой-такой награде вы его представить хотите, — процедил сквозь сжатые зубы дед, — а вот к стенке его надо поставить как можно скорее! Никто и ничего о нём в Ставке не знает! — Дернул стволом пистолета Чумаков. — Ни сам товарищ Сталин, ни руководители разведывательных свецслужб! Он — немецкий диверсант…
— Да ты с ума сошёл! — рассмеялся командир отряда, пытаясь потихоньку вклиниться между нами. — Если бы все немецкие диверсанты за один присест столько фрицев положили, как товарищ Чума, мы бы уже давно Гитлера победили!
— Не знаю, как он это сделал, но… — Дед прищурился, вновь тыча в меня стволом пистолета. — Но права рисковать у меня нет! Руки поднял, гад!
— Тихо, Иван Степаныч, тихо! — Я медленно поднял руки над головой. — Не знаю, что тебе в голову взбрело…
— Ты меня знаешь? — Брови деда взлетели, когда он услышал из моих уст свое имя, а его изумлению не было предела.
К такому повороту событий он оказался совершенно не готов, хотя и пытался сделать непроницаемый покер-фейс. Но меня-то с моими возможностями ведьмака не проведёшь. Бушевавшие внутри него эмоции были для меня как на ладони, только магическое зрение пришлось подключить, для более точного их определения.
— Так, товарищи дорогие, давайте-ка в избу! — благоразумно предложил командир отряда. — Не надо греть чужие уши! Хоть у нас тут и все свои… Но сами знаете, лучше перебдеть,
