- в Фавелах? На востоке почитай самые жестокие детские банды. Они друг друга бьют не жалея, а что сделают со светлокожим чужаком, и думать не хотелось. На западе? У малажских только на словах царила казацкая вольница, а на деле армейская дисциплина. Сирот отлавливали на улицах и свозили в казарму – большой дом на окраине поселка. Пацаны говорили, что место это хуже тюрьмы, с решетками на окнах и жизнью по распорядку. За высоким забором обучали бойцов, готовых беспрекословно подчиняться приказам атамана. Вколачивали понятия о дисциплине с помощью кнутов и палок. Отрабатывали приемы до поломанных ребер и выбитых зубов, а на экзаменах заставляли драться промеж собой на ножах… Нет уж, лучше здесь со стригунами.
На что я рассчитывал, надумав остаться? Да на обычное русское авось. Мало ли чумазой шпаны околачивается окрест, в великих не по размеру куртках и свинчаткой в кармане. Может на сей раз свезёт?
Не свезло… Дверь на условный стук открыли, но вместо ожидаемого свертка с объедками скрутили, словно мелкого кутенка. Против здоровяка Густава не всякий взрослый устоит, так чего уж говорить обо мне. Схватили за шиворот и, не обращая внимания на скулёж, потащили по коридору. Встревоженные лица выглядывали из щелей: одни охали и спешили закрыть дверь, другие с любопытством наблюдали, но никто - ни одна из девочек мадам Камиллы ни рискнула заступиться.
Один раз я таки извернулся, цапнув держащую за шиворот волосатую руку. Почувствовал во рту тяжелый привкус крови, густой и вязкой словно сироп. Против ожидания вышибала хватки не ослабил. Он даже не остановился, отвесив на ходу легкий подзатыльник. В голове моей помутилось, и остаток пути запомнился плохо: сплошная череда комнат и перепуганных лиц.
Очнулся я в темном чулане. Тут же забился в угол и сжался в комок, ожидая побоев. Но время шло, а расправа все не наступала. Сквозь закрытую дверь пробивалась узкая полоска света. До ушей долетали женские голоса. Один раз мимо пробежали, спотыкаясь и цокая каблучками. Неизвестная девушка торопилась, боясь задержаться возле чулана с запертым пленником. Трусиха! Они все трусихи!!! Сразу вспомнились их перепуганные лица.
По щекам потекли горькие слезы обиды. До чего же фальшиво… Все эти ласковые улыбки не стоят и ломанного гроша, когда приходит настоящая беда. Никто из них не заступился, ни один человек, и что горше всего – Мари.
Первое время я ждал, когда с той стороны послышится знакомый голос. Скажет, что все хорошо и плакать не стоит. Щелкнет засовом, а после крепко обняв, поможет выбраться на свободу. Но время шло, а спасительница все не являлась. Может Мари заболела и не вышла на работу? Я утешался этой мыслью, хотя в глубине души понимал, что это не так. Она была среди стада запуганных овец, не смеющих и проблеять без дозволения пастуха. Шлюхи! Да, настоящие шлюхи! Раньше и в мыслях не допускал подобного обращения, а теперь понимал – правы были окружающие. Тот же Гринька, называвший их людьми второго сорта. Что еще можно ожидать от человека, готового продать тело за пару звонких монет. Вот и меня продали, наплевав, что спас одну из них… Уж лучше бы я тогда не ошибся. Уж лучше бы позволил забить до смерти похожую на Мари девушку. Тогда бы здесь сейчас не сидел.
На смену обиде пришла холодная злость. Именно она дала силы продержаться до прихода гостей. Я не размяк, не превратился в жалкое подобие дрожащего слизняка, только и знающего, что ползать на коленях, да умолять о пощаде. Пальцы сами собой сжались в кулак, готовые к драке. Пускай и последней в моей жизни.
Дверной замок щелкнул и на пороге появилась фигура широкоплечего мужчины. Выглядывающая из-под ворота татуировка не дарила ни малейших иллюзий по поводу пожаловавшего в гости.
- Этот что ли? – кивнул стригун в мою сторону.
- Этот… этот, других прикормышей не держим.
- Уж больно на затравленного хорька похож.
- А ты поживи с его на улице, - пробурчал хмурый Густав.
Стригун снял с пояса пластиковые стяжки и уже обращаясь ко мне, процедил:
- Говорят, ты шустрый малый: умудрился охраннику руку прокусить, едва не сбежал… Мне стоит переживать по данному поводу?
- Нет.
- Чего нет?
- Я не сбегу.
Стрига сощурился, словно пытался понять, стоит ли верить данному слову. В итоге решил, что не стоит.
- Встал! Лицом к стене - руки за спину. За спину, я сказал!
Острые края пластиковых ремешков врезались в запястья. Выкрученные до предела суставы пронзила жгучая боль, но стригуну и этого показалось мало - прописанный в целях профилактики тычок, опрокинул меня на пол. Я моментально сжался в комок, ожидая череды ударов.
- Встать! – проорали сверху.
Подняться во второй раз оказалось не в пример сложнее: мешали связанные за спиной руки, да еще и голова кружилась после падения.
- Звать на помощь станешь?
- Нет.
- Чего?! Не слышу!
Это была очередная уловка. Стоило открыть рот и в него тут же запихнули кляп. Причем давили с такой силой, что из глаз брызнули слезы. От вони грязной тряпки принялось мутить. Спасибо пустому желудку, иначе захлебнулся в собственной рвоте.
- Двигай, щенок! - толчок в спину придал ускорения.
На сей раз в коридорах оказалось пусто, ни единой живой души до самого выхода. А на улице нас уже ждала машина – Руссо-Балт с обрезанной мордой и хромированной окантовкой дверей. Модель шестой серии пользовалась особой популярностью среди местных бандитов. Вещь статусная, но абсолютно непрактичная в лабиринтах узких улиц. Другое дело
