используют в качестве жирника для освещения чума.
…Ичээни обнаружил тарбаганов почти на каждом валуне. Всем семейством вылезли на солнце, чтоб согреться. Ламуты, охотясь на них, не стремятся добыть все потомство. Оставляют впрок. В жизни всякое случается. Эти каменные утесы для ламутов, как надежные кладовые на все случаи жизни…
Ущелье узкое, продолговатое. С обеих сторон темнеют каменные стены. В тени зеленеют лужайки.
Ичээни широко улыбнулся. Но лишь только он сделал шаг, как вновь прозвучал пронзительный свист. В одно мгновение с каменных валунов словно ветром сдуло все тарбаганье семейство. Все попрятались по норкам.
«Какой же я бестолковый, – подумал Ичээни. – Будто в первый раз увидел этих тарбаганов!.. А вдруг кяга подкрадется сзади. Свалил бы меня, разиню, одним ударом. Однако он тоже на тарбаганов глаз положил. Встречаются его следы. Не только упрям он, но и злой. Чтоб схватить одного тарбагана, ворочает все камни вокруг. Он точно где-то рядом. Видно, шастает вдоль ущелья. Пойду-ка наверх, погляжу, что еще там интересного».
* * *
Медведь медленно уходил от своего преследователя. Он долго кружил по окрестным склонам, пытаясь запутать следы. Но скоро он понял, что человек не отстанет. Как ни крутился вокруг да около, двуногий этот вот-вот настигнет. Пару раз попытался залечь и затаиться, чтоб подпустить того близко, напасть внезапно и подмять под себя. Но всякий раз человек, словно чуял медведя, предусмотрительно стоял в стороне от стланика. Держался уверенно. Всем своим видом показывал, что нисколько не боится хищного зверя.
Медведь не зря прожил под солнцем, облюбовав склоны и распадки этой высокой горы. Он опытен. Нутром предчувствует, что его преследует сильный соперник, опасается нападать первым. Предпочитает уходить. Зверя манил перевал. Перевалит по ту сторону большой горы и оторвется от погони. Человек, когда увидит, что он уходит, отстанет. Расчетлив зверь. Он стар, но все еще в силе. И ему хочется еще пожить, походить по знакомым горам и лесным чащобам. Мог бы спуститься вниз к лесам, где можно спрятаться в буреломах, но там тесно, а вот лазить по склонам зверю нравится. Здесь и ягоды-каменки много и вдоволь орехов. Случается и за тарбаганами погонится. Зверь силен, он легко ворочает и раскидывает камни любой величины. Тарбагану не спастись.
Медведь еще накануне в ущелье наткнулся на тарбаганью семью. Захотел полакомиться свежатиной. Но помешала гроза. Зверьки попрятались в ислэ[26]. Их оттуда теперь не вытащить.
Эти места ему знакомы. Он поднимется выше, там есть чем полакомиться. Склоны становятся круче. Медведь идет по самой кромке ущелья. Благо, дождь прекратился, только моросил.
В это время сверкнула молния, и тут же разразился гром невиданной силы, будто темное небо разорвалось на куски.
Медведь вздрогнул и оступился на мокром камне. Его потянуло вниз. Он попытался удержаться, ухватиться за что-нибудь, но сорвался и покатился по крутому каменному склону. В темной глубине сильно ударился об острые камни. Зарычал и застонал от невероятной боли. Если бы он умел говорить, то непременно спросил бы сам себя: «Как быть? Есть ли выход из этой западни?»
* * *
Вечером в сярму Ичээни зашли Иркун и Энкэт, друзья Тонмэя.
Семья заканчивала вечернюю трапезу. Оба мальчика смутились. Видно, не хотели выглядеть голодными, специально подоспевшими к трапезе.
Тонмэй обрадовался друзьям. Это он пригласил их вечерком заглянуть и послушать, что расскажет отец.
Мать Тонмэя Айсач уловила, как неловко почувствовали себя мальчики. Светлая улыбка озарила лицо женщины. Она пригласила маленьких гостей к столу:
– Не стойте возле уркэпэнэ[27]. Подсаживайтесь к столу.
– Не стесняйтесь, резвые сонгачаны-оленята, – улыбаясь, подал голос Ичээни. Энкэт первым подсел к столу. За ним последовал Иркун.
Мать Тонмэя положила перед каждым жирные куски вареного мяса. По аромату мальчики догадались, что это была уямканина – мясо снежного барана.
– Ешьте, не стесняйтесь, а после расскажу сказку, – негромко засмеялся Ичээни, вспомнив просьбу сына.
Оба мальчика не заставили себя уговаривать. Налегли на мясо.
– Быстрее подрастете, коли хорошо будете питаться, – вновь заговорил Ичээни.
Энкэт улыбнулся глазками. Ему по душе пришлись слова отца Тонмэя. Оглянулся на Иркуна. Тот с аппетитом уплетал лакомые кусочки.
Они наелись так, что дружно отказались от супа. Тогда хозяйка чума налила в кружки прохладного оленьего молока. Мальчики охотно потянулись к молоку.
– Все равно, как сонгачаны… – одобрительно бросил отец Тонмэя.
Когда Энкэт с Иркуном поели, Тонмэй подсел к отцу и тихо шепнул:
– Ама, расскажи сказку.
– Ну, сонгачаны, теперь расскажу одну сказку. Это даже не сказка, а быль из жизни ламутов. Хотите послушать? – Ичээни взглянул на мальчиков и улыбнулся.
– Хотим, хотим, отец Тонмэя! – оба мальчика воскликнули одновременно.
– Сядьте поближе ко мне.
Мальчики пододвинулись.
Ичээни негромким голосом заговорил:
– Давным-давно по здешним местам кочевали и охотились наши предки. Жили трудно. Много чего им не хватало. Нам сегодня живется гораздо лучше, чем тем ламутам, о которых рассказываю.
Мы меняем у якутов мясо, шкуры, на многое необходимое нам. А в те далекие времена якутов не было. Наши люди жили тем, что даст им Дух Земли. Как и мы сейчас, те жили охотой на диких оленей.
Монтэлсэ[28] женщины с детьми собирали ягоды, орехи. Одна девочка-подросток заблудилась в тайге. О ней спохватились, когда настала пора возвращаться домой. Стали громко звать ее, думая, что она где-то рядом. Та не откликалась. Стали звать громче. Принялись обшаривать ближайшие заросли. Девочки нет. Все заплакали. Что же делать? Плачем делу не поможешь. К наступлению сумерек, вернулись к чуму. Надеялись, что вдруг вот-вот заявится заблудшая. Наступил вечер. Девочка не вернулась. Ночью темно. Улеглись спать. И наутро ее нет. Целый день искали в тайге. И мужчины подключились. Леса густые, где найдешь в такой глухомани заблудившуюся девочку…
Вскоре выпал первый снег. Девочка бесследно исчезла. Женщины умывались слезами. Подоспела зима. Затем настала ранняя весна.
Один из охотников, возвращаясь из охоты на сокжоев, обнаружил медвежью берлогу. Видать, матерый абага-медведь. Берлогу себе выкопал в буреломе. Охотник мог не заметить, да собака помогла. Стала вдруг лаять в чащобе. Поняв, что к чему, еле увел собаку. Наутро мужчины двинулись к берлоге.
Подъехали. Все тихо. Собаку держат при себе. В это время произошло чудо. До них донесся голосок пропавшей девочки. Охотники в страхе переглянулись. Неужели почудилось? Может, осенью тут прошла пропавшая, а звук ее голоса остался в воздухе? Говорят, что и такое случается. И тут из берлоги вылезает девочка. Ножки еле двигает и просит: «Его не убивайте!»
Заблудившись, она долго бродила по тайге, питаясь ягодами. Настали холода.
