Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
– Я думал, тебе было хорошо здесь.
Если бы Марине не понравилось в коттедже, это многое сказало бы Пьетро. Однако она не стеснялась в проявлениях бурного восторга, и он успокоился.
– О, мне было безумно хорошо здесь. Но я все равно не поняла, почему ты поступил именно так.
– Я решил, что лучше заранее перестраховаться, чем потом жалеть.
Теперь можно рассказать ей всю правду. Незачем что-то скрывать.
– У меня был неприятный опыт. Как это вы говорите… Обжегшись молоком…
– Обжегшись на молоке, дуют на воду, – автоматически поправила Марина.
Ее голос звучал странно, лицо тоже приняло непонятное выражение.
– Кроме того, я думал, что неправильно будет заставлять тебя проводить медовый месяц в одном доме со свекровью.
– Особенно со свекровью, которая не скрывала своего желания обзавестись чистокровной сицилийский невесткой. Она так и не простила мне ни моей национальности, ни выкидыша.
Марина медленно бродила по комнате, прикасаясь к мебели, проводя пальцами по спинкам стульев. Пьетро вспомнил, как точно так же она бродила здесь три года назад, только тогда на ее лице цвела нежная полуулыбка. Тогда она была счастлива; она казалась такой юной, невинной, заслуживающей только обожания и поклонения… Пьетро почти поверил в то, что и для него начинается новая эра – эра доверительных, теплых отношений, душевного мира и счастья. Он даже позволил себе вообразить, что они с Мариной проживут вместе всю жизнь. Печальный пример его родителей рано разрушил его веру в долгие крепкие отношения. Родители Пьетро происходили из знатных, богатых семей, и их союз был инспирирован не любовью, а необходимостью. Он продлился ровно столько, сколько потребовалось, чтобы произвести на свет наследника – Пьетро, после чего они сразу разбежались и больше никогда не встречались.
Но, глядя на Марину, Пьетро не верил, что то же самое может случиться с ними. С Мариной все было по-другому. Разразившаяся внезапно катастрофа застигла Пьетро врасплох и вдвое больнее ударила по нему.
Вспомнив, как осторожно он действовал в начале их отношений, Пьетро вновь отчетливо увидел, как Марина швыряет бумаги ему в лицо и заявляет, что ей ничего от него не нужно. Он в полной мере осознал свою ошибку: странно, что он вообще заподозрил ее в алчности, в том, что она вышла замуж за его деньги. Но в таком случае чего же она хочет?
– Ты, правда, не прочитала договор?
Марина повернулась к нему, и Пьетро вздрогнул: ее спокойное, как неживое, лицо напомнило ему о последних днях их брака.
– Правда. Зачем мне было читать его?
– Я собирался отдать тебе этот дом.
Неподвижная маска мгновенно слетела с ее лица, обнажая ее настоящую. Наконец-то Пьетро достучался до нее! Наконец-то ему удалось вынудить ее выдать себя! Его слова словно сорвали с нее пыльный чехол, соскоблили паутину времени и страданий, и перед Пьетро снова стояла женщина, на которой он женился. Ей было всего двадцать два; до этой минуты Пьетро ни разу не задумывался о том, насколько юной она была. Она вся сияла, лучилась светом, любовью ко всему миру, порхала, как бабочка с цветка на цветок. Как могло это воздушное существо превратиться в угрюмую, закрытую женщину, какой она стала в конце их семейной жизни?
– Почему? – спросила Марина все еще чуть дрожащим голосом; она пыталась совладать с этой дрожью, но Пьетро, особенно чувствительный сейчас, уловил ее. – Зачем тебе это?
Почему? Зачем?
У Пьетро был только один ответ, правдивый, которым он руководствовался при составлении бракоразводного договора, хотя Маттео всячески старался отговорить его от этого.
– Потому что ты любила этот дом.
– Потому что я…
Марине показалось, что она на минуту провалилась куда-то во тьму, а когда вынырнула на свет, оказалось, что мир вокруг нее полностью изменился. В этом новом мире все было совершенно безумно, непонятно, нелогично.
«Потому что ты любила этот дом».
Зачем он сказал ей об этом сейчас? Зачем рассказал, что включил коттедж в договор? Что это – очередная проверка, попытка заставить ее передумать? Марина знала только одно: это известие потрясло ее так сильно, что на несколько мгновений она утратила жизненно необходимую ей сейчас невозмутимость, выдала себя, показала Пьетро, какой хаос бушует у нее в душе.
– Как ты можешь так говорить?
Слова давались ей с огромным трудом, они падали с губ, словно железные колючки, оканчивающиеся крючками; они рвали ее губы, и ей казалось, что она чувствует вкус крови.
– Как ты можешь быть таким жестоким?
– Жестоким?
Даже если бы она ударила его, дала бы ему пощечину, и тогда эффект был бы слабее. Пьетро отшатнулся от нее.
– Что ты говоришь?
Если Марина начнет объяснять ему, она умрет. В ее мозгу разрасталась темнота, готовая поглотить ее, – и все-таки ей удалось заметить, как бледнеет лицо Пьетро и распахиваются его глаза.
– Жестоким… – повторил он совершенно другим тоном. – Господи боже. Прости меня, Марина.
Она решила, что ослышалась.
– Что?
– Я не подумал… Проклятье, я должен был понять! Нельзя было привозить тебя сюда, нельзя! Ведь здесь все пронизано воспоминаниями о малыше!
О малыше…
Уже кое-что, но все равно слишком мало. Марине стало еще больнее оттого, что он видел в ее состоянии только одну причину, не понимал, что все было намного, намного сложнее.
– С чего это ты вдруг озаботился этим?
Это было нечестно, это ранит его, но сейчас Марина не могла думать о ком-то, кроме себя, о чем-то, кроме своей борьбы с воспоминаниями и дикой, раздирающей грудь болью. Если Марина даст ей вырваться наружу, она станет в разы сильнее, и тогда Марина просто не выдержит.
– Что?… Мне было не легче, чем тебе…
Голос Пьетро долетал до ее ушей, как сквозь толстый слой ваты.
– О да, конечно! Ты был так разочарован!
– Разумеется, разочарован! Я хотел этого ребенка так же сильно, как ты…
– Нет! – выкрикнула Марина рыдающим голосом.
Она замотала головой так неистово, что волосы хлестнули ее по лицу.
– Не смей так говорить! Это неправда!
Как он мог хотеть этого ребенка так же сильно, как она, когда она любила малыша в первую очередь потому, что его отцом был Пьетро, человек, которого Марина боготворила? Когда она потеряла ребенка, она лишилась и его отца.
Слезы жгли ее глаза, как кислота. Она ничего не видела. Где Пьетро? Рядом или на другом конце комнаты? Она не знала, не могла понять, пока что-то теплое не коснулось ее руки, разрушая последние плотины на пути ревущего потока, сметая остатки выдержки.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
