не понимая, что ему делать дальше. В тот момент страха не было вообще. Он был готов умереть. Он хотел умереть. Но вдруг у него зазвонил телефон. Не придав этому событию особого значения, Виктор продолжал пялиться на бритву, как завороженный. Когда телефон зазвонил в третий раз, юноша вышел из душа, достал его из куртки, чтобы разбить в дребезги, и, уже замахнувшись, услышал звонок в четвертый раз. Взглянул – звонит Ксюша. Что-то все-таки заставило его ответить.
– Да, – в его голосе слышалась безразличность.
– Привет, Витя. Почему ты мне не звонишь? Я была уверенна, что ты мне непременно позвонишь, после того, как я отправила тебе смс-ку. Но ты не звонил, вот я разозлилась на тебя и не стала звонить сама. Прям вот сильно разозлилась! А вот теперь мне стало стыдно, и я решила позвонить, чтобы извиниться. Прости меня, братик, что я рассердилась на тебя.
– Ксюша, сестренка, это ты меня прости, и спасибо тебе, – родной голос любимой сестренки помог Виктору немного прийти в себя.
– За что?
– За то, что ты есть у меня. Я живу сейчас только благодаря тебе.
– Ты что, пьяный? Я родителям не скажу, но завтра я приеду и сама тебе всыплю, если ты напился!
– Нет, я не пил. Просто устал. Давай завтра поговорим, а сейчас я ужасно хочу спать.
– Хм… по голосу вроде не пил. Ты не заболел?
– Нет. Все. Завтра я тебе позвоню. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, братик.
Виктор погрузился в раздумья, со временем его разбитое, угнетенное состояние души стало преобразовываться в гнев: «Нет. Я не сдамся. Неееет, так просто я это не оставлю. Не забуду, не прощу», – бритва все так же оставалась у него в руке. – «А сдохнуть я всегда успею. Но сперва – я отомщу. А там будь, что будет. И пусть хоть мир треснет – я отомщу».
По виду Маши было видно, что ей тяжело слушать такой рассказ. Виктор сделал паузу.
– Простите, что настаивала, чтобы Вы рассказали мне свою историю. Я и представить не могла, через что Вам пришлось пройти.
– Не стоит извиняться. Раз уж я стал Вам рассказывать, значит я так решил и сам даю себе отчет, – кривая улыбка появилась на лице у Виктора Романовича. По его лицу было невозможно определить, что он сейчас испытывал. – Другое дело – Вы. Я вижу, что Вам тяжело слушать, может, Вы не готовы к такой истории, и мы остановимся на этом?
– Что Вы испытываете от того, что рассказываете мне? – Напрямую спросила юная медсестра.
– Должен признаться, для меня это словно исповедь. И дня не было, чтобы воспоминания не накатывали. Они давят на меня. Когда я Вам все это рассказываю, мне становиться легче, но я не хочу разделять с Вами свои тягости.
– За меня не переживайте! Я хоть и выгляжу слабой, но это не так. Тягости Ваши на меня не перейдут, а раз Вам становится легче, тогда Вы просто обязаны продолжить.
– Как скажете.
Глава IV Филипп
Так в ванной Виктор и уснул. Проснулся лишь с одной мыслью – месть. И ничего в его голову больше не лезло, а раны на спине и боль в промежности еще больше добавляли ему злобы. Лишь только слепая ярость, и ничего кроме. Его разум жаждет идей, но поначалу не было ничего, кроме тысяч негативных эмоций, переплетенных в какое-то подобие мысли. Сломать, разрушить, уничтожить, заставить страдать, чтобы они всю жизнь помнили свое преступление. Все, и каждый из них. Помнили и вздрагивали в ужасе… «Нет, не свое преступление – мой суд. Плевать, что они будут думать о своей жизни, но меня они запомнят! Каждый вечер перед сном они будут вспоминать. И даже во снах я буду им являться! Или…им не нужно меня помнить. Нет… они не переживут мой суд. Я убью их. Всех… все эти рожи отпечатались в моей голове, и я не знаю, как от них избавиться. Что ж, пусть живут себе, главное – я буду знать, что жить они остались лишь в моей памяти. Но как?..»
Звонок в домофон. Меньше всего Виктору хотелось бы сейчас принимать гостей. А может – это Егор? Виктор решил не подходить к трубке, ведь было не так важно, кто его там ожидал. Позже раздался телефонный звонок. Ксюша. Нехотя Виктор все же решил ответить.
– Ну и долго мне еще ждать на улице, соня? – требовательным тоном спросила сестра Виктора.
– Звони еще раз – сейчас открою, – пару мгновений и она была внутри квартиры. Перед началом расспросов решили сесть пить чай.
– Что с тобой? – первой нарушила молчание сестренка. – Ты как-то странно выглядишь. Давай рассказывай, что случилось!
– Да ничего не случилось. Все нормально, – пряча глаза, отвечал Витя.
– Не ври, маленькая врушка! Я знаю! Когда у тебя все нормально, ты похож на дурачка, а сейчас ты даже не улыбнулся, когда меня увидел.
– Да просто немного не успеваю по учебе. Скоро наверстаю, и все наладится, – юноша попытался через силу улыбнуться, чтобы хоть немного скрасить его мрачный вид и порадовать Ксюшу.
– Так давай я тебе помогу! Я же все-таки старше тебя и, наверняка, чуточку умнее, – и она издала звонкий ангельский смех, от которого брату всегда становилось тепло на душе.
– Нет, сестренка, сегодня как раз я не хочу ничего учить.
– Ну и ладно. Как знаешь. Ой! Я совсем забыла! Я ведь обещала Антоше сходить с ним в парк и покормить уточек. Я тебе рассказывала об Антоне? Он такой красивый и добрый, и…
– Ну все, хватит! Сколько можно?! Мне они совсем не интересны, все эти твои Игори, Васи, Пети! – громче, чем можно было, сгоряча прокричал Виктор. Девушку это явно расстроило.
– Ты…ты…хам! – недопив свой чай, она резко встала и направилась к выходу.
– Ксюш, постой. Да подожди ты! – пытаясь ее остановить, Виктор не получил от нее и йоты внимания.
– Ну прости, я не хотел… – и перед самым выходом она развернулась, посмотрела на него и показала язык. Значит все нормально. Через час она забудет и простит ему грубость. Все это осталось с детства. Если Ксюшенька всерьез обижалась, то никак не реагировала. Ну а если не всерьез, то обзовет, толкнет, покажет язык или фигу. Виктора радовало, что она в двадцать один год все еще оставалась добродушным ребенком, но он также переживал о том, что её могут очень легко обидеть чужие люди, особенно когда его с братьями не было рядом. Ну и, конечно, он
