И так жить нельзя. Рано или поздно кто-нибудь или лишится насиженного рабочего места, или серьезно покалечится.
Выкинуть на мороз всех трех аспирантов заказчик не может — у каждого связи, не хочется портить отношения с авторитетными людьми, в научном мире от них зависит все. Кроме того, отделу с аспирантами проще получить гранты или что-то еще питательное. А вот если найти шепталу и собрать хоть какие-то доказательства, источник проблем можно убедить уйти подобру-поздорову.
Коллектив маленький, вычислить шепталу несложно. Этот Дар известен: порча накладывается при личном общении и срабатывает через два-три часа. Надо просто отслеживать, кто с кем вступает в контакт, и сопоставлять с временем происшествий. Проблема в том, что ни один из сотрудников «Марии» в НИИ не может попасть. Заказчик берется устроить сыщика «на работу» — вакансии в отделе есть, при тамошних зарплатах соискатели в очередь не выстраиваются. Вот только для зачисления в штат необходимо пройти собеседование с бабкой из Первого отдела, а про нее еще до Одарения поговаривали, что она людей насквозь видит. Теперь это, по всей видимости, буквально так и есть, потому что уже двоих сотрудников «Марии» она развернула со словами «чую, что-то вы не то задумали, есть у вас двойное дно». При том, что конъюнктурщиков, рукожопов и неудачников бабка на работу принимала; но они по крайней мере честно намеревались если не самоотверженно трудиться во благо науки, то хотя бы некоторое время отбывать номер.
— Никогда нельзя недооценивать ведьм из отдела кадров, — Мария чуть улыбается. — Мне кажется, какая-то своя магия у них была и до Одарения. Так или иначе, мы не можем внедриться в НИИ. А вот ты можешь.
Вот жеж… Когда и, главное — как Мария успела понять, что у меня теперь нет Дара, зато есть иммунитет к Дарам других людей? Я этого не афишировал. Государственной тайны тут никакой нет — шила в мешке не утаишь. И все-таки… Ну да, работа у Марии такая — все уметь быстро узнавать. А я с этой женщиной спал… и не против повторить, вот в чем проблема. Но сейчас у нее такой деловой тон… Она обижена на мой отъезд? Не знает, что это не было моим решением, наоборот, пришлось приложить усилия к тому, чтобы вернуться? Или дело просто в том, что я перестал быть ей интересен? Может, она встретила кого-то более… подходящего ей?
Пока я ломаю голову, Мария выводит на принтер документы.
— Вот базовый договор, вот выплата при успехе дела… здесь — за один рабочий день эксперта, твой то есть. Других накладных расходов не предвидится, если что-то вдруг возникнет, надо согласовывать с заказчиком. Мы удержим двадцать процентов. Это справедливо, заказ-то наш изначально. Если понадобится консультация, — Мария усмехается краешком рта, — обращайся в любое время, оплаты не возьму. Главное — собрать информацию. Провести, так сказать, разведку боем.
Заставляю себя сосредоточиться на суммах. Да, для нас это достаточно жирный заказ. Всех наших финансовых проблем он не решит, но какой-то ресурс для оптимизации будет.
Спрашиваю совсем не о том, что на самом деле занимает мою голову:
— Заказчик же как частное лицо выступает? Если в этом НИИ маленькие зарплаты, откуда у него деньги на частных детективов?
Мария неопределенно поводит рукой:
— А то ты не знаешь, как оно бывает… Может, к гранту подсосался и пилит понемногу. А может, с правильными людям сотрудничает в смысле госзакупок. Да и научные степени на дороге не валяются, знаешь ли; их распределение — известная кормушка. Видала я докторов наук, не способных два тезиса непротиворечиво связать: дипломы купили, думать не купили. На первый взгляд денег в академической среде нет, но если присмотреться — очень даже и есть, хотя достаются не каждому. Нас, однако, не для того наняли, чтобы распутывать их схематозы. Ты как, берешься? Учти, на работу по-настоящему надо будет устроиться, с документами. И соблюдать их старорежимный трудовой распорядок.
— Берусь.
Не в том мы сейчас положении, чтобы перебирать харчами. То есть я-то не бедствую, но вот если меня снова сдернут в Москву, фирма этого может и не пережить.
— Вот и славно. Жаль было такой заказ сливать, пусть хоть соседям поможет. Список документов для кадров скину сейчас…
В улыбке Марии сквозит что-то вроде «спасибо, до свидания». Она поворачивается к монитору. Решаюсь:
— Может, после работы повидаемся?
Мария не сразу, будто нехотя отрывается от экрана, поворачивается ко мне и качает головой:
— Саша, ты правда классный мужик, и хорошо же нам было…
— Это то, что идет перед «но», так?
— Так. Это никуда не приведет нас обоих. А работать помешает. Ну зачем это все говорить, ты же сам все прекрасно понимаешь.
В ее голосе нет привычной уверенности — похоже, она убеждает скорее себя, чем меня.
Пожимаю плечами. Вроде понимаю, но… Конечно, тухлое это дело — мутить с женщиной, когда сам не понимаешь толком, чего хочешь. Плакат «Мир открывает двери перед тем, кто точно знает, куда идет» по-прежнему висит на стене. Эх, прислонял я хозяйку кабинета к этому плакату спиной, было дело. А теперь-то что… не знаешь, куда идешь — так и не ломись почем зря в двери, открыты они или нет.
Это правильно.
Но поступать правильно и быть собой — разные вещи.
Иду к двери кабинета — затем, чтобы прикрыть ее и вернуться. Обнимаю Марию, и она не отстраняется. Целую в губы.
Я знаю — она не так безупречна, не так холодна, не так расчетлива, как старается показать.
— У тебя? Сегодня?
Мария выдыхает:
— Черт с тобой. Сегодня. У меня.
* * *
— Родственники за границей имеются?
— Ч-что? Нет, нету…
Грымза сурово смотрит на меня сквозь очки в металлической оправе. Выглядит она как постаревшая версия тетки с советского плаката «Не болтай!»
— Какой Дар?
— Да вот, знаете, мигренями мучился. Теперь прошли.
Удобная ложь — это недоказуемо.
— Знание иностранных
