обнаружила мать.
– Не сдохла она, что ли? – спросил Элай у сестры.
– Откачали… Ее скоро переведут в стационар для душевнобольных. Говорят, она… не в себе, – с трудом ответила Рэми. Элай ничего не утаил от сестры, он с особой гордостью посвятил ее в свои планы. Рэми, может быть, и заставила бы его отказаться от этой затеи, если бы поверила ему. Она до конца надеялась, что брат просто бросит Циннию, и этим ограничится его месть. Но после того как видео с Циннией попало в сеть, Рэми надолго лишилась сна. Она предчувствовала, что у этой истории будет мрачный финал. Так и вышло…
– Я старался.
Рэми вздрогнула, взглянув на Элая, точно рядом был дьявол с усмешкой на бескровных устах.
– Элай, я не хотела, чтобы так… А если бы она умерла? Боже… как теперь жить с этим?
– Мне с этим жить, а не тебе. Это во-первых. А во-вторых, я ни о чем не жалею. Я все сделал правильно. Никогда не забуду то, что ты натворила с собой из-за нее. Да я готов был тогда убить ее голыми руками! Так что она отделалась легким испугом.
Тогда Рэми была так напугана, что еще не понимала, какую власть имеет над своим старшим братом. Она повелевала самим дьяволом. И я не преувеличиваю, ведь если Элай, одурманенный сумасшедшей любовью к сестре, почувствует, что той угрожает опасность или ее кто-то сильно обидел, то все святое вмиг покинет его душу, здравый рассудок потеряет свое руководство, и на арену выйдет истинное, черное зло. Потом, когда уже было совсем поздно, он, сам того не понимая, страдал из-за внезапных, очень коротких, но жутко болезненных приступов раскаяния, и вот как после вышеописанного телефонного разговора с Рэми, едва с ума не сходил из-за обезоруживающего страха – это были попытки сонной совести достучаться до своего черствого обладателя.
Рэми перевелась в «Греджерс», желая с помощью смены обстановки и коллектива поскорее забыть всю эту ситуацию с Циннией Каран. Могу сказать, что ей это блестяще удалось. А еще у нее получилось наконец понять, что Элай легко ей подчиняется. Она быстро вжилась в роль кукловода. И если Рэми пусть и недолго, но все же терзала вина за то, что она сделала с Циннией, то, тот кошмар, что должен был произойти с Никки, ее вообще никак не волновал. Вернее, она пребывала в приятном возбуждении, так как сознавала, что они с Элаем теперь уж точно поступают справедливо. Никки заслужила все это.
Если высшие, светлые силы не способны наказать ее в полной мере, значит, придется призвать на помощь самого дьявола.
* * *
– Вы словно близнецы. Не замечали? – сказала как-то Лунет, пристально разглядывая худосочных, белобрысых, с одинаковыми короткими стрижками и нахальными физиономиями Никки и Элая.
– Да, действительно. У нас есть внешнее сходство, – расплылась в улыбке Никки.
– И внутреннее тоже, – добавил Элай.
– Разве?
– Мы – двуличные мерзавцы. Нас все ненавидят, и нам на это наплевать.
– …Не могу не согласиться. Хотя мое самолюбие уязвлено.
– Нет у тебя никакого самолюбия, иначе ты бы не зависала со мной здесь, – буркнул Элай.
– Эй, близнецы, говорите помедленнее. А то я опять вас не понимаю…
– Лунет, иди к Обри и Келсей, развлеки их, – мягко приказал Элай.
– Чего это ты постоянно гоняешь меня туда-сюда, а? У тебя что, появились от меня секреты, а?
– Пошла вон, а! И рот свой в следующий раз откроешь только тогда, когда я разрешу! Пошла!
Лунет изо всех сил постаралась заставить стремительнее двигаться свое вялое, качающееся на волнах эйфории тело, и вскоре покинула ребят.
– Если ты позволишь себе хоть раз обойтись со мной так же, я придушу тебя, – пригрозила Никки.
– Ну, ты чуть умнее мокрицы… Так что с тобой я буду вежлив.
– Благодушный ты ублюдок, Элай Арлиц.
– Что будешь делать после каникул?
– Все, что ты предложишь, – не замедлила с ответом Никки.
– То есть домой возвращаться ты не собираешься?
– Нет, не собираюсь. А что, я тебе уже надоела?
– Ты трусиха, Никки.
– Вот как?
– Ты сбежала от друзей, семьи. Прячешься здесь. Боишься лишний раз подать голос.
– Ты рехнулся? Это же ты предложил мне уехать. Я никого не боюсь! Я просто отдыхаю.
– И сколько еще будет продолжаться твой отдых? – не унимался Элай.
– Слушай, Элай, если я тебе надоела, так и скажи без обиняков!
– Я лишь хочу разобраться кое в чем. Моя сестра очень зла на тебя. И Элеттра тоже. Полагаю, твои подруги с ними солидарны. Ты столько всего натворила, Никки. Неужели не раскаиваешься ни в чем?
– Твоя сестра, Элеттра и мои подруги – идиотки. Маленькие идиотки! Я всего-то чуть-чуть напакостила. И то, у меня была веская причина. Я была в отчаянии! Мне разбили сердце, от него ничего не осталось! Я – хороший человек, я всегда всем помогала. И я бы никогда не пошла на такое… Но мне сделали больно, и я решила ответить взаимностью! Диана и Калли должны были простить, принять и поддержать меня. Так поступают настоящие друзья! А они выставили меня последним ничтожеством! Диана вообще чуть не убила меня. Отлично, правда? И это мне должно быть стыдно?! Элеттра… Эта паскуда получила заслуженное наказание. Я нисколечко не раскаиваюсь. А Рэмисенте я вообще ничего плохого не сделала. Она не имеет права вякать в мою сторону! Они мне противны… Я никого не хочу видеть. И мамашу свою тоже. Ненавижу эту суку! И сестер! Если я тебе надоела, то я уеду. Одна! Куда угодно! Но в Глэнстоун я не вернусь. – Закончив длинную отповедь, Никки почувствовала, что у нее совсем нет сил даже для того, чтобы просто стоять. Она села на пол, обняв колени, и со страхом начала ждать ответной реакции от Элая. Столько всего глотать, нюхать и пить… И все это для того, чтобы получить кратковременное блаженство, а после вновь погрузиться в глухое отчаяние! Когда сознание Никки чуть-чуть прояснялось, она тут же принималась пичкать себя «веселым» ядом, что превращал ее кровь в отравленную жижу и усыплял мозг, кишащий неприятными воспоминаниями.
Никки тогда и не подозревала, что Элай устроил ей проверку. Это был заключительный экзамен, который решил ее судьбу. Элай убедился в правоте Рэми. Никки в самом деле заслужила наказание. Невозможно смириться с ее хамским поведением и забыть то, как она запальчиво винит всех в своих несчастьях.
– Можешь остаться здесь, – после продолжительного молчания сказал Элай.
Никки тут же воспрянула духом.
– Мой повелитель, ты мне разрешаешь? – с наигранной учтивостью спросила она.
– Только я уеду на несколько дней, надо решить проблемы с колледжем.
– Ты учишься
