перерыва. Посидим после смены, а сейчас нам еще нужно завершить настройку терминала боевого управления ракетами до конца смены. Но сначала еда, иначе я вот-вот начну грызть обшивку.
Столовая располагалась совсем рядом. Быстро поев в наполненном суетой перерыва помещении, мы выскочили в коридор, протискиваясь среди толпы персонала. Так уж вышло, что очутились впритык к рубке.
- Кстати, пойдем заглянем, узнаем новости. Я заодно письмецо родным отправлю, если есть защищенный канал на данный момент.
- Вряд ли он будет. Насколько я помню, сейчас по пути мы должны пролетать за Каллисто, информационный луч не пройдет.
- Значит, отправят, как только будет прямая видимость, в чем проблема?
- Резонно. - развел руками в полете помощник.
Однако, как только они приземлились на пол рубки, сразу стало понятно, что там точно не до них.
Офицерский состав ошарашенно смотрел на экран, где всего пару секунд назад вспух взрывом один из патрульных корветов. Через мгновение по всем отсекам корабля взревели базеры боевой тревоги. Конечно, хотелось получить больше информации, но предписание нарушать нельзя. Поэтому Романов ринулся надевать боевой скафандр и занимать боевой пост.
Он не успел увидеть, как один за другим взрывались корпуса сопровождающих крейсер эсминцев и корветов. Пытаясь сделать хоть что-то, те начали разворот в сторону кораблей противника, один за одним появлявшегося в пространстве, но практически никто не успел дать залп. Всего два корабля, не считая крейсер, выпустили ракеты, но те не достигли цели. Неизвестный противник выныривал из маскировки, корабли будто бы возникали из ниоткуда один за одним, мгновенно давая залп плазмы. Это были неизвестные людям корабли. Они имели зелено-бурый окрас, на каждом, кроме одного, были видны три полосы, проходящие через корпус, красного, желтого и белого цветов. На одном красная полоса отсутствовала, и он не открывал огонь. Эскадра людей ничего не смогла сделать, и крейсер всего за минуту остался один, в окружении пяти кораблей противника. А от его эскадры в шесть вымпелов остались только обломки. Но его почему-то не спешили уничтожать, лишь лишили хода выстрелом какого-то слабого лазера, от которого у корабля мгновенно снесло силовые щиты.
- Связи нет! - крикнул связист из угла рубки, - о происшествии никто до сих пор не знает!
- Не так важно! Отправляй сигнал бедствия на постоянной основе всеми возможными и невозможными способами, и не отвлекай нас! И передавай все данные об инопланетных кораблях! Пусть хоть что-то станет известно штабу о противнике! – крикнул капитан корабля. - Что вокруг происходит? Почему по нам не стреляют?!
- Они идут на абордаж! – в ужасе воскликнул оператор пространства, - к нам приближаются десять… нет, тринадцать капсул! Абордажные, не иначе!
Капитан ничего не ответил, только запустил общее вещание:
«Всем внимание, говорит командир корабля. Мы остались одни, эскадра уничтожена. Связи с другими кораблями тоже нет. К нам направляются абордажные капсулы! Всем приготовиться к антиабордажным действиям! Залп всем, чем только можно, по капсулам!»
Экипаж начал спешно облачаться в боевые скафандры, попутно управляя через простенькие военные нейросети огнем. Боевая тревога предполагает, что нужно сначала облачиться в скафандры, но у экипажа не было выбора, огонь нельзя было прекращать. Такой режим огня возможен, но нежелателен, потому что нагрузка на мозги получается слишком большая, и точность огня невысокая. Однако непродолжительная повышенная нагрузка на мозги сейчас более полезна, нежели прекращение ведения огня. Вряд ли кто-то откажется, потому что остаться в разгерметизированном отсеке с абордажниками противника, кем бы он ни был – не самый приятный конец карьеры для служащего такого элитного флота, как космический.
- Абордажные капсулы приближаются, - докладывал безжизненным голосом ИскИн. - Коэффициент потерь – двадцать три процента. Силовой щит активирован… Попадание! Щит – ноль процентов, фиксирую повреждение двигательного отсека. Повреждены модули орудий, коэффициент потерь – семьдесят два процента. Рекомендую развернуть корабль скрытыми сейчас орудиями к противнику для продолжения отражения абордажа.
- Не успеем! – кричал капитан в командной рубке, - слишком быстрая атака! Уцелевшие ракетные отсеки – продолжать огонь в автоматическом режиме! Противоракетные турели - орудия на перегрев, выжмите из них все, всю энергию на них! Остальным срочно сосредоточиться возле командной рубки! Оборонять ее до последнего! Мы пока подготовим реактор к подрыву! Просто так отсюда они не уйдут! Дать залп из главных орудий!
Романов только добежал до боевого поста, но, получив новый приказ, мысленно передвинул на нейроинтерфейсе ползунок режима ведения боя в положение автоматического огня, одновременно доставая шашку. Внезапно корабль содрогнулся. Нет, он и раньше трясся, но сейчас тряхнуло намного сильнее, Дмитрия даже опрокинуло. Нейросеть успела на миг отключить магнитную подошву, не допустив получение повреждения сухожилий и связок, неизбежных при ином раскладе. Корабль получил значительные повреждения. Видимо, противник ответил на наш залп, дав понять, что нам лучше не дергаться. Через дыры в обшивке коридора, по которому только что бежал Романов, стремительно улетучивалась атмосфера. Теперь двигаться было сложно: мелкие и не очень осколки постоянно колотили по скафандру, атмосферные газы норовили также забрать вместе с собой в космос. От всего этого спасали лишь магнитные ботинки, которые прочно держали своего хозяина на полу. Двигаться было всё сложнее, но он бежал, и вскоре уже был на месте. Тут уже собрались все. Ну, из тех, кто выжил при ударе. Из данных на тактическом интерфейсе, потери экипажа составили тридцать девять процентов. Интерфейс моргнул, и на голокарте отобразилась его позиция в оборонном периметре рубки. Обороняющиеся построились кругом вокруг пульта управления, укрытого щитами. Там двое инженеров и капитан быстро вводили команды в пульт управления, готовясь взорвать реактор корабля. Этот факт был очень неприятен, но другого выхода действительно не было. Не сдаваться же, в самом деле. Это ведь даже не земляне, а вообще непонятно кто. Наши корабли не могли исчезать, такой технологии не было даже в зародыше.
Всё произошло быстро. Только-только Романов занял свое место в боевом построении, как турели нашего отсека, расположенные в нишах на потолке, открыли огонь по противнику. Они смогли работать по той причине, что корабль не двигался из-за повреждений, и силовое поле было полностью отключено. Иначе из-за резкого смещения силового каркаса пространство резко сжалось бы, после чего всегда следовал взрыв. Короткий промежуток огневого контакта, и началась рукопашная схватка, смешанная с огнем штурмовых и защитных комплексов, которые представляли собой специальные роботизированные машины, напоминающие огромных жуков с турелями на спине. К сожалению, наши защитные комплексы не шли ни в какое сравнение с
