плеча прядь темно-каштановых волос. В тусклом освещении поблескивают три серебристых колечка на ушной раковине.
— Я соскучилась — проводит ладонью по моей скуле. — Или ты не хочешь?
На самом деле, не хочу. Меня вообще тяготит все это. Я еще не предлагал Кате встречаться по-настоящему, и наши отношения больше похожи на бесконечный трах то у нее дома, то у меня, когда нет родителей. Но она, видимо, уже все для себя решила.
В последнее время так паршиво. Еще и ЕГЭ на носу. Но самое дерьмовое — я скрываю от Кати, что поцеловал другую. И не просто поцеловал, у нас почти случился секс. Если бы я тогда не сдержался, то точно бы случился. Сам от себя не ожидал, что смогу уйти.
И мысли. Я постоянно об Ульяне думаю. Вот просто дохрена. Еще и эти мимолетные встречи, то в магазине, то у подъезда, когда гуляю с Вилли. И взгляд ее. С ума сводит.
— У нас скоро ЕГЭ по русскому.
Катя протяжно стонет, закатывая глаза.
— Блин, Кир, и когда ты стал таким задротом? Ну, хочешь потом вместе позанимаемся?
— Сама же знаешь, что не выйдет — разглядываю тонкие черы лица.
И почему я не могу отвлечься? Чего мне не хватает в этой девчонке?
Катя дует губы и отсаживается.
— Что у тебя на уме последнее время, Кир? Ты постоянно где-то витаешь.
Вот он — момент. Набираю побольше воздуха в легкие.
— Я целовал другую — выдыхаю.
Зрачки у девонки затопляют изумрудную радужку, она ловит ртом воздух, а затем сжимает его в тонкую линию.
— Только целовал?
— Нет, не только.
— Вы трахались? — понижает голос до шепота.
— Нет.
— И кто она? Это та девчонка из класса, Кристина?
— Нет, с Кристиной мы дружим, ничего такого.
— А кто тогда? — голос у Кати подрагивает. Она теребит руками край толстовки.
Откидываюсь головой на спинку дивана и тру переносицу.
— Какая разница, кто? Я целовал другую и не только целовал. Тебе этого мало что ли?
— Ты хочешь меня бросить?
О, нет. У нее в уголках глаз скапливается влага. Конечно, я предполагал, что так и будет, но держать в себе это больше не мог. Сам ненавижу, когда обманывают и предают.
— Я хотел сказать тебе правду. Ты же спросила меня, почему я последнее время такой. Вот поэтому.
Катя шмыгает носом.
— И что мне теперь делать с этой правдой?
— Не знаю. Решай сама.
Девчонка порывается встать, но потом снова падает на кожаную поверхность дивана.
— Я тебе нравлюсь?
Смотрю в глаза.
— Да.
— Но думаешь ты о ней, так?
Хочется отвести взгляд. Ненавижу такое дерьмо, но все же собираю себя в кучу.
— Да.
Только вот ничего мне с Ульяной не светит.
— Ты мудак — шмыгает носом и тянется за сумочкой. — Полный мудак, Золотарев — вжикает замком и кидает туда телефон.
Наблюдаю, как она хватает с вешалки куртку, как тыльной стороной ладони проводит под глазами, убирая влажные капли, как просачивается между столом и диваном и идет на выход.
Мне бы догнать, обнять, сказать что-то. Но зачем? Так сделаю еще больнее. Поэтому я просто остаюсь в кафе.
А потом не заезжая домой заваливаюсь к Махе. По дороге прихватываю пива. Мама долбит звонками. Переживает за экзамен, но я успокаиваю ее, что готов, и все будет хорошо.
— Ну, ты гандон, Золотой — выдает лучший друг и тянется к очередной банке. — Зачем ты рассказал? По итогу, всего-то полизались чуток.
Сидим прямо на ковре у него в комнате перед плазмой, где на паузу поставлена игра. В комнате играет Мanowar. У меня мозг разрывает от хэви-метала, а ему хоть бы хрен. Нравится.
— Не знаю, мне стремно было смотреть ей в глаза. И еще — рассматриваю мутную янтарную жидкость сквозь стекло. — Я понял, что мне это все не нужно. Не тянет к ней. Не думаю о ней.
— Тогда ты ее просто слил, чувак — заключает Маха и пялится на меня окосевшими глазами, типа, мудрый хрен, изрекший истину.
— Наверное, так и есть.
У Махи не засиживаюсь. Выдвигаюсь в районе восьми. Настроение дерьмовое. Еще и Катя такой пост у себя на странице выложила, хоть вешайся.
Выгребаю на остановке и плетусь домой. Заворачиваю за угол и вижу, как возле подъезда останавливается черный мерс. Оттуда вылезает Ульяна, машет рукой, улыбаясь парню, которого мы встретили на набережной.
Направляется к подъезду. Ускоряю шаг. Она меня не заметила.
Нагоняю у двери, дышу в спину. Ульяна прикладывает магнитный ключ и оборачивается через плечо. Выражение на лице меняется от удивления до смущения.
Заходим вместе. Лифты заняты. Ждем.
— Ты же говорила, что вы не встречаетесь? — не выдерживаю первым. Я бы дохрена у нее сейчас спросил, раз такая возможность.
— И что? — дергает плечом? — Отчитываться перед тобой не собираюсь.
Бля*ть. Закипаю, как чайник.
— Хоть бы не врала.
— Я и не врала — рявкает в ответ. — На себя бы лучше поглядел.
— Не поверишь, каждый день гляжу.
— Ой, остряк — кривит губы. — Все ты прекрасно понял, о чем я.
— Нет. Ну ка просвяти.
На ней светлые джинсы в облипку с высокой посадкой, топ с треугольным вырезом и легкая куртка поверх. Пялюсь в ложбинку, где прячется крошечный медальон на тонкой цепочке. Острые ключицы. Меня клинит.
— У тебя девчонка есть.
— А если бы не было? — делаю шаг к ней.
Ульяна ко мне боком.
— Ничего бы не поменялось.
— Да, почему? — взрываюсь. Подъезжает лифт. Буквально втаскиваю ее за руку и нажимаю на семнадцатый. — Я же нравлюсь тебе. Только не ври сейчас.
— Этого мало — задирает голову и смотрит прямо в глаза.
Беру ее за плечи и прижимаю к зеркалу.
— Этого достаточно — склоняюсь к волосам, вдыхаю едва уловимый цветочный аромат. Уля прикрывает глаза, ресницы подрагивают.
Двери лифтра распахиваются. Она юркает у меня под рукой и выходит. Я за ней.
— Тебе же на второй? — пятится к двери.
Замечаю, как сглатывает слюну, как сжимает пальцы.
— А чего ты разнервничалась так? — наступаю.
Глаза у нее блестят, а грудная клетка часто вздымается.
Сокращаю расстояние между нами и притягиваю девчонку за талию. Сердце внутри бухает, как ненормальное. Просто разорвет сейчас. Я так ее хочу.
Склоняюсь к губам.
— Кирилл, это полный провал — произносит возле моего рта.
— Пусть — целую в верхнуюю губу, потом в нижнюю, прихватываю.
— Нам обоим будет больно — Уля не сдается.
— Похрен — выдыхаю и провожу языком по зубам, требуя, чтобы она приоткрыла рот.
Ульяна сдается и я прижимаю девчонку еще
