все так же стоял, уставившись в пол, и это давало мне возможность беспрепятственно его рассматривать. А ведь еще несколько минут назад я приходила в ужас оттого, что могу больше его не увидеть. Никогда. Какое же страшное слово «никогда». Я подумала, что, скорее всего, никогда больше не увижу родителей, друзей, и, прислушавшись к себе, ощутила глухую тоску. Мысль же о том, что я могу никогда не увидеть Альгидраса, заставляла внутренности скручиваться в узел. Что со мной происходит? Как можно так сильно чувствовать?
Я разглядывала его так придирчиво, как только могла, и мне хотелось смеяться от абсурдности случившегося. Он абсолютно не относился к тому типу мужчин, который мне нравился. Да и с учетом его смешных девятнадцати даже как-то глупо было думать о нем как о мужчине. Так я пыталась убедить себя, а сама же разглядывала его профиль в отблесках огня и не могла оторваться. Да что же это такое! Ну ничего же особенного в нем нет! Значит, точно Святыня! Дурацкая бездушная кукла! Впрочем, бездушная ли? Алвар верит, что нет. Только я открыла рот, чтобы сказать, что Алвар поведал мне о Деве, как Альгидрас вдруг резко повернулся ко мне и спросил:
– Ты можешь в точности повторить слова про Деву?
– Я… Да, наверное. Там было: «Говорят, что Каменная Дева знает, когда ее дети нуждаются в ней. Только нет у ней сил помочь, потому что опутали путы высокую грудь да стынут ноги в сырой земле. И только обряды дают ей силу услышать своих детей. И плачет Дева не о погибших в тех обрядах, а о том, что с каждым днем голоса ее детей все тише».
Пока я говорила, Альгидрас не сводил с меня взгляда, и тени причудливо переплелись на его лице, снова делая его почти мистическим существом. Мне стало жутко. Непроизвольно я потянулась к лампе на столе и передвинула ее в сторону, чтобы отблески сместились. Впрочем, это несильно помогло.
– Она в Свири! – вдруг произнес Альгидрас, щелкнув пальцами.
Я разом забыла все свои горести:
– В Свири? С чего ты взял?
– Дева – Святыня Воды. Ее могли привезти лишь водой. Унести далеко ее не могли, потому что любой человек, не относящийся к роду, который она хранит, не может находиться рядом с ней долго. Свирь же отстроили воины с севера.
– Да, – прошептала я, вспоминая начало своего рассказа.
– Эти воины и привезли Деву в княжество.
– Подожди! Но они ушли, а Дева осталась. Как же тогда свирцы живут рядом с ней?
– Все просто. Она хранит их род. Род здесь не родство, а место, понимаешь?
– Как ваш остров?
Он кивнул.
– Но кто глава рода? Радим?
Альгидрас медленно покачал головой.
– Ты не поняла еще? – спросил он.
Я уставилась на него, лихорадочно соображая. Я слышала о роде, только когда он разговаривал с…
– Миролюб?! – воскликнула я. – Но как такое может быть? Он же даже не в Свири, он…
– Он в княжестве. А Свирь – часть княжества. Хранителем был его дядька. Теперь он.
Я почувствовала, как по коже бегут мурашки.
– Это все сон какой-то. А Миролюб знает?
Альгидрас развел руками, и я заметила, что повязка на его правой ладони почти размоталась.
– Ты нашел что-то полезное в свитках?
– Немного. Они были написаны до разделения Святыни. И мне кажется, части из них нет.
– Нет у Миролюба или он не показал тебе?
Альгидрас усмехнулся и снова развел руками.
– Ты доверяешь ему? – сама не понимая зачем, спросила я.
– А ты?
– Не знаю. Он единственный, кто на моей стороне здесь.
Я сама не ожидала горечи, прозвучавшей в моем голосе. Тут же спохватилась, что Альгидрас воспримет это как упрек. Вероятно, он и воспринял, потому что вздохнул и, обойдя стол, сел напротив меня. Он протянул левую руку и легонько коснулся моих пальцев.
– Я не упрекаю тебя, – твердо произнесла я. – Ты и не должен ничего мне…
– Это пройдет, – негромко сказал он.
– Да. Скоро все закончится, – c этими словами я отняла руку и посмотрела ему прямо в глаза.
Я не имела в виду свою смерть – чувствовала, что скоро закончится сама история. Ожидала, что он спросит, почему я так сказала, как сделал это однажды Миролюб, однако он лишь усмехнулся и покачал головой:
– Не так скоро, как тебе хотелось бы.
Я тоже усмехнулась, а потом не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладонью.
– Этот Миролюб со своими травами… Я чуть в лохани не уснула, – пробормотала я.
Альгидрас вдруг рассмеялся открыто и свободно. Я поймала себя на мысли, что впервые слышу его искренний смех.
– Что? – с подозрением спросила я, справедливо полагая, что у этого неожиданного веселья есть повод.
– Княжич! – в этом слове было столько восхищения, что я насторожилась, а Альгидрас пояснил: – Ему нужно было послать за мной и сделать какие-то свои дела. Как еще он мог оставить тебя тут одну и при деле? Только засунуть в лохань с травами.
– Так это он, чтобы я никуда не делась? – возмутилась я.
– Ну хорошо же придумал!
– Ну, знаете!
Я вскочила и заметалась по комнате, дико желая кого-нибудь убить. Альгидрас смотрел на меня с улыбкой. И это меня тоже раздражало. Чтобы сменить тему, я указала на его повязку:
– Что у тебя с рукой?
Улыбка растаяла. Однако на его лице не дрогнул ни один мускул, когда он произнес:
– Поранился.
– Ты врешь! – рассердилась я. – Ты положил ладонь на ствол дерева, а Алвар его спалил.
И снова никакой реакции, лишь спокойное:
– Раз знаешь, зачем спрашиваешь?
– Я хотела посмотреть, что ты ответишь. И в очередной раз убедилась в том, что ты мне все время врешь.
Альгидрас отвел взгляд, но так ничего и не сказал. Некоторое время стояла тишина. Я отошла к очагу, чтобы его не видеть. Было невыносимо обидно оттого, что он не считает меня за равную: врет, изворачивается, уходит от ответов. Я и так не задержусь в этом мире, почему он тратит время на эти глупости?!
– Ты видела это во сне? – негромко спросил Альгидрас.
Я медленно обернулась, размышляя, удостоить ли его ответом, потом все же кивнула.
– Как?
– Глазами сына Миролюба. Не самое приятное времяпрепровождение, поверь. – Я невольно поежилась.
– Как много ты видела? – осторожно спросил Альгидрас, внимательно разглядывая столешницу.
– Если ты о том, видела ли я, как ты едва не смыл пол-Каменицы ливнем, то да.
Он помолчал, а потом произнес:
– Я не знал, что получится с водой. Помнишь, я говорил, что квары ввели меня в обряд и взяли наш Священный шар? Я понял, что пошло не так. Они дотянулись до Девы, но их ведун не смог управлять обрядом. Потому что рядом был хванский Шар, и тот едва не убил его, а впрочем, может, и убил. Неважно. Важно, что Дева вошла в тот обряд и вместо того, чтобы забрать силы моего рода, признала меня своим и тем самым спасла.
Он замолчал, по-прежнему глядя перед собой.
– Это значит, теперь ты сможешь управлять не только Воздухом, но и Водой?
Альгидрас устало провел рукой по волосам, подергал край размотавшейся повязки.
– Думаю, да. Я смог вытащить тебя, хотя ты уже ушла на глубину и вода была студеная. После меня ранили на корабле, и я упал за борт, но не утонул. А должен был бы.
Я вспомнила, как представляла, что в тот момент чувствовал Радим, который был вынужден оставить раненого побратима в ледяной воде. А теперь оказывается, что тому ничего не грозило.
– То есть ты теперь не можешь утонуть? Даже теоретически?
– Теоретически? – наморщил лоб Альгидрас.
– Я имела в виду, может ли случиться так, что ты утонешь?
Он помотал головой:
– Нет. От воды я точно теперь не умру.
«С ума сойти!»
– А что насчет огня? – спросила я.
– А что с ним?
– Ты разжигал костры из мокрых веток весь путь до Каменицы!
Альгидрас скорчил такое лицо, будто у него случился приступ зубной боли.
– Ну? – я уперла руки в бока.
– Ну, вы же мерзли, – невпопад ответил он.
– Я не спрашиваю тебя, почему ты это делал. Я спрашиваю как?
– Не знаю. Правда, – добавил он, увидев мой скептический взгляд. – До того я не пробовал, надобности не было. А тут взяло и получилось. Я… просто захотел, и все.
– Обалдеть! – не удержалась я. – А ты не мог
