цветам.
– Какая красивая шкатулка, – сказал он. – А она запирается?
– Нет, – ответила я. – Ключ потерян.
– Ты могла бы ее немного почистить, – сказал папа. – Если хочешь, чтобы она блестела.
– Ее можно почистить? – переспросила я.
Папа с удивлением посмотрел на меня.
– Конечно же, можно. Взять немного средства для чистки серебра. Сейчас достану…
Мы спустились в кухню. Папа довольно долго рылся в нижнем ящике кухонного шкафа и наконец вытащил серебристую бутылочку с изображением ведьмы на этикетке.
– А почему тут ведьма? – спросила я.
– Понятия не имею, – ответил папа. – Просто оно всегда так называлось: магическое средство. Без магии никуда…
Он рассмеялся.
Потом он объяснил мне, как покрыть шкатулку средством, выждать несколько минут и тщательно протереть бумажным полотенцем.
– Серебро со временем становится совсем черным, – пояснил он.
Средство едко пахло, у меня даже в носу защекотало. Но оттирать его бумажным полотенцем было весело. Чернота стерлась, как обычная грязь, и проступила блестящая серебряная поверхность.
– Красота! – порадовался папа.
Он оставил меня протирать то, что осталось. Пальцы мои совсем почернели.
Когда я натерла шкатулку до блеска, в крышке появилось отражение моего лица. Я спросила себя: кто последний до меня видел свое отражение в блестящей крышке? Этот человек давно умер и лежит в могиле, ведь шкатулка пролежала в земле больше ста лет!
Но я не успела над этим поразмышлять, потому что папа выложил на столешницу массу старых ложек и сказал, что мы могли бы, раз такое дело, и их тоже начистить.
– И тогда в сочельник можно будет поесть кашу серебряными ложками, – заявил он и принялся вовсю тереть их.
Шкатулку я поставила обратно – на подоконник в своей комнате. До сочельника оставалось еще семь недель, так что папа успеет начистить все ложки и еще много чего другого без моей помощи.
Я прикинула было, а не попытаться ли опять погадать при помощи маятника, но ведь маятник отвечает только «да», «нет» или «может быть». Как он может рассказать мне, почему Аксель закопал часы?
Вместо этого я достала виолончель. Погладила по гладкому дереву. Когда я не могу решить проблему, то обычно сажусь играть. И на душе становится легче.
В разгар самого трудного упражнения в дверь постучали, и я услышала мамин зов:
– Ужин стынет!
Только тут я поняла, что играю уже больше часа и настало время ужина.
На лестнице стоял запах куриного супа. Спустившись, я увидела, что на маме толстый свитер, шерстяные носки и шарф. Это точный признак того, что она сидела и работала в компьютерной комнате в подвале – там всегда прохладно.
– Ужин! – крикнула она снова, когда я уже зашла в кухню. – Фредрик, ты идешь?
Но папа, выйдя из гостиной, прошел мимо кухни и направился прямиком в прихожую.
– Что? Нет, – ответил он. – Я сейчас иду к Моне.
Он принялся зашнуровывать ботинки.
– Сейчас? – спросила мама. – В такое позднее время?
– Я записался на кристаллотерапию.
Папа натянул дождевик.
– Кристаллотерапию? – удивилась мама. – Что это такое? И зачем она тебе? Ведь это не связано с овощами?
– Нет… но… – пробормотал папа. – Я просто хотел попробовать… Тороплюсь, потом поговорим!
Он вышел и закрыл за собой дверь.
– Ничего не понимаю! – воскликнула мама, наливая мне полную тарелку супа. – Нет, то есть выращивать растения и овощи – тут я ничего против не имею. Но кристаллотерапия? Ведь это просто выдумки!
С тех пор как Орест и его семья переехали сюда и стали нашими соседями, папа все больше интересуется работой Моны. То есть всеми теми странными вещами, которыми она занимается, – они обозначены на табличке перед ее домом. Весной он обнаружил, что овощи, выращиваемые Моной, суперполезны и содержат невероятное количество витаминов. И тогда он решил выращивать овощи вместе с Моной вместо того, чтобы возвращаться на свою скучную работу, которой занимался до того, как заболел. Мама согласилась, ей тоже нравятся витамины, и еще ей нравится, что можно точно измерить, действительно ли они содержатся в овощах или нет. Но кристаллы ей нравятся гораздо меньше.
– Не знаю, правильно ли это – брать с людей деньги за то, что ты кладешь им в руки кристаллы и внушаешь, что это помогает от всех проблем. Возможно, им просто надо обратиться к врачу, – продолжала она.
– Но если это помогает, – возразила я, – то что же тут плохого?
А ведь правда: с тех пор, как папа начал общаться с Моной, он стал чувствовать себя гораздо лучше. Или это оттого, что ему поставили кардиостимулятор?
– Да, но утверждать, что человек становится здоровее оттого, что подержит в руке камень, – это же неправда! Это невозможно доказать!
Мама и Орест действительно очень похожи.
– Но, может быть, люди ходят на эту кристаллоте-рапию, потому что им нравится, – сказала я. – Или просто хотят побывать дома у Моны… Кстати, папа прибрался и сделал много полезного, пока ты сидела в подвале, – продолжала я. – Посмотри-ка!
Я взяла со стола блестящую суповую ложку и показала ей, мама рассмеялась.
– Да, очень мило, – ответила она. – Признаю: я весь день просидела в подвале и не начистила ни одной ложки. Кстати, а ты чем занималась? Я тебя вообще сегодня не видела.
– Да я просто немного погуляла с Орестом, – ответила я.
Мама кивнула. По ее лицу мне показалось, что она еще о чем-то хочет спросить, но вместо этого она налила себе супа.
И вдруг сказала:
– Малин. Я вот что думаю. Пожалуй, тебе все же стоит иметь настоящий телефон.
Настоящий?
Я навострила уши.
– В смысле, смартфон, с которого ты сможешь выходить в интернет. Мне кажется, ты уже поняла, что не надо общаться с незнакомыми людьми… не так ли?
Я усиленно закивала.
– Мама, что ты, я даже не буду пользоваться почтой! Даже не хочу почтовую программу! Буду только переписываться в чате с друзьями и смотреть расписание поездов и все такое… Я буду суперосторожна! Теперь я даже с подругой встречаться буду только в людном месте… потому что никогда нельзя быть уверенной, что это действительно подруга, если знаешь ее только по переписке!
Маме и вправду не стоит за меня тревожиться. Никого в мире теперь нет осторожнее меня. Меня столько раз обманывали – теперь я точно не стану рисковать!
Мама вздохнула, но улыбнулась.
– Да-да, знаю, – сказала она. – Но я поставлю фильтр. И ограничение по времени. И у нас будет семейный файлообменник, так что я буду видеть все, что ты делаешь. Или, по крайней мере, что ты делала.
Как уже было сказано, маме очень легко начать за меня тревожиться. И это,
