теплом.
Ожидание затянулось. Он потерял пару часов, примелькался всем здешним старушкам и молодым матерям, да еще привлек своим букетом немыслимое количество насекомых, прежде чем Егорова наконец появилась.
Она выбралась из такси и быстрым шагом направилась к подъезду. Она определенно была погружена в свои мысли, по сторонам не смотрела и его не заметила. Юрию пришлось окликнуть ее, иначе он рисковал, как последний дурак, остаться перед захлопнувшейся дверью.
Но и теперь, увидев и его, и розы, Егорова не спешила умиляться и расплываться в застенчивой улыбке. Она смотрела на Юрия изумленно и настороженно — а он смотрел на нее. Она по-прежнему предпочитала джинсы, но уже обтягивающие, свитер был свободный, зато из очень тонкой пряжи, демонстрирующей плавные линии груди и изгиб талии, волосы девушка собрала в высокий хвост, открывающий шею. Неужели Катя была права и у Егоровой действительно роман с тем «уродом»? Хотя она не накрашена, духами, кажется, не пользуется, не тянет это на соблазнение…
Егорова прервала его размышления мрачным вопросом:
— Зачем ты здесь?
— Да вот, поздравить тебя пришел!
Он протянул ей букет, но она не спешила принимать розы — великолепные, крупные, с белоснежными внешними лепестками и сердцевинами цвета топленого молока. Пахнущие летом, нежностью и соблазном.
— С чем поздравить?
— С заказом от самого Толи Ардена, разумеется. Это очень почетно.
— Официально об этом еще никто не говорит, а неофициально тебе должны были донести уже давно. Так почему сейчас?
— Просто время нашлось…
— Или освободилось? — хитро прищурилась Егорова. — Я знаю про то, что случилось с «Мисс Планетой». Это не я, так что если ты таким способом пытаешься все исправить — очень зря.
Ярость снова скреблась в груди острыми когтями, требовала не вручить розы, а ударить ими наотмашь по лицу этой девицы. Сдержался Юрий без особого труда, он знал, что она действительно не виновата. Она, на самом-то деле, мстила «Вирелли» куда меньше, чем он бы мстил на ее месте… Да вообще не мстила!
— Послушай, я понял, что мне тебя не хватает, — мягко сказал он. — Я рад тебя видеть.
Это даже не было ложью. Сегодня она выглядела иначе, и ему хотелось обнять ее, почувствовать горячую кожу под тонкой тканью — а может, и без ткани…
Жаль только, что этого не хотелось Егоровой.
— Я, знаешь, почему редко крашусь? — устало спросила она. — Потому что мама моя, помню, говорила, что это делает меня похожей на куклу. Внешность такая. На круглоглазого пупса, типичную такую дуру. Но, судя по твоему визиту, на дуру я похожа и без косметики.
— Света…
— Слушай, ну вот не надо, а? Я и так теперь сплю в лучшем случае по пять часов в сутки. У меня совершенно нет времени на твои брачные игры, которые мистическим образом начались именно сейчас. Когда я получила крупный заказ, а ты потерял. Бывают же такие совпадения!
— Света, я понимаю, почему ты насторожена, в каком ты стрессе… Я могу помочь! Ты знаешь, что работать я умею.
— А мы не нанимаем. Юра, ты не самый плохой человек в этом змеюшнике, ты хороший актер, и в другое время я бы даже была не против этой игры. Романтика бодрит, да? Но вот прямо сейчас я действительно не могу отвлекаться, так что ты иди, пожалуйста. И розы свои забери — я себе стакан воды налить забываю, а уж цветам!.. Спокойной ночи.
Она не дала ему шанса ответить, сразу зашагала по лестнице вверх и очень скоро скрылась за дверью подъезда. Это было к лучшему: он все равно не знал, что тут можно сказать.
Эта стратегия не сработала, и так ведь ясно. Но для Юрия это означало лишь то, что теперь придется искать новый подход.
* * *
Жаль, что вдохновение не работает как конвейер. Не включается по первому желанию, не выдает строго заданный результат. Насколько жизнь была бы проще!..
Однако новые идеи похожи скорее на солнечные зайчики, за которыми охотится разыгравшаяся кошка. Они нужны, их хочется взять в руки, оставить себе — а они ускользают снова и снова.
Лана сталкивалась с таким и раньше, но это никогда не становилось серьезной проблемой. Она могла отвлечься на что-нибудь, заняться ручной работой, подумать… Потому что ее никто не торопил. А теперь время утекало даже слишком быстро, как будто нарочно издеваясь над ней.
Причем началось все неожиданно. Она радовалась тому, что ее эскизы появлялись один за другим и нравились заказчику. В особый восторг Ардена привело длинное ожерелье из тонких цепей и крупных цветов. Цепи все из белого золота, отличающегося от серебра уютным молочным блеском, с неровными волнистыми звеньями. А цветы — нарциссы. Теплые лепестки из белого перламутра, солнечные чашечки из полупрозрачного цитрина. Идеальная мозаика, тончайшая резьба. Дыхание весны и символ легкости.
Эта идея пришла легко — и стала последней. После нее дело просто застопорилось, в голове была пустота, в которой мелькали лишь образы украшений, придуманных раньше и другими. Лана не сразу испугалась, решила, что просто работала слишком много, ушла пораньше, наконец-то отоспалась. Это должно было помочь — но не помогло.
На следующий день ей не стало проще, и еще через один… Скорее, наоборот: становилось хуже, потому что она осознавала свое поражение в гонке со временем. Мимо нее пролетали драгоценные сутки, а она все сидела над пустым листом. Вот уже и Павел закончил работу над ожерельем из нарциссов, она смогла коснуться кончиками пальцев гладких пластин цитрина… Это ее не вдохновило. Казалось, что удивительное ожерелье создала не она, а кто-то другой, что она на такое не способна.
Заслуженные похвалы быстро иссякли, начались вопросы. И от Ардена, и от Лаврентьева. Вроде и вежливые вопросы, спокойные, но в каждом Лане слышался упрек. Она хотела бы сказать, что все хорошо, что уже вот-вот… Это были пустые слова, ничего не значащие.
Паника нарастала, и на четвертый день такого простоя Лана не смогла пойти на работу. Не смогла и все, хотя понимала, насколько это глупо. Лане казалось, что все уже кончено, проект сорван — и на этот раз оправданий просто нет. Ей нужно было взять себя в руки и все исправить, пока не поздно, а она не могла, ее трясло, как только она делала шаг за порог.
Конечно же, ей почти сразу стали звонить. Лаврентьев, его секретарь, мастера, с которыми она работала… Лана никому не ответила, она отключила телефон. Она представляла, как они обсуждают ее, громыхают, проклинают. Она заслужила, это понятно, но
