повторить этот маневр. Так, рука за рукой, тяжело дыша, я начал подниматься, выигрывая у стены по несколько дюймов… Через некоторое время моя нога отыскала удобную опору, после короткого отдыха мне удалось перенести тело через парапет, и мои ноги оказались на каменных плитах, шедших вдоль внутренней стены.
Я позволил себе опуститься в темноту. Все вокруг исчезло, я тяжело дышал, точно побитая собака. Уставшие мышцы отчаянно ныли.
Постепенно, сквозь боль, мир начал ко мне возвращаться – мир пылающего огня, скрежета оружия, звона бьющегося стекла, рыданий и криков. Я перекатился на бок и усталыми глазами оглядел город.
На фоне огня я смог разглядеть лишь башню Монастыря Семи миров, фантастическую башню Двора птицы Ворсянки и парапеты Нового замка. Откуда-то – отовсюду – доносились крики ужаса и боли.
Я приподнялся на локте.
Новый замок, средоточие королевской власти и резиденция лорда-хранителя, где помещался гарнизон королевских войск, пал – над вершинами башен развевались черные флаги. Вместе с замком исчезли мои надежды на организованное сопротивление. Я не мог присоединиться к армии, и теперь мне оставалось рассчитывать лишь на то, чтобы каким-то образом спасти свою семью.
Я сел и продолжил изучать город. В свете множества пожаров крыши зданий были видны, как днем, но улицы внизу погрузились в глубокую тень. В результате передо мной раскинулась карта города, черные улицы на ярком фоне. Я легко отыскал Овечью улицу: единственную линию, нарушавшую аккуратную решетку остальных улиц – по ней вели стада овец от Южных Ворот к Овечьему рынку, находившемуся рядом с площадью Скаркрофт.
Корсары подожгли соломенные крыши многих домов, вероятно, хотели выгнать жителей на улицы, чтобы взять в плен: однако не все крыши в городе были соломенными, и не все соломенные крыши успели предать огню. Сразу под парапетом, на котором я находился, я увидел старый покосившийся дом с соломенной крышей, до которой мог легко добраться – до нее было около пятнадцати футов. Слой соломы казался довольно толстым – новые покрытия просто укладывали на старые. Я поднялся на ноги, охнул от боли и прыгнул на крышу старого дома.
Мне удалось удачно приземлиться на солому толщиной в десять футов, и я упал вперед, широко раскинув руки. Оттуда я без труда перебрался на соседнее здание, крытое черепицей, после чего поспешил вперед вдоль южной стороны Овечьей улицы, перепрыгивая с одного дома на другой и огибая горевшие здания – мне очень повезло, что я мог это сделать. Крыши были так хорошо освещены, что я мчался к цели быстрее, чем во время побега от всадников Грейсона.
Благодаря свету пожаров я сумел быстро сориентироваться и поспешил прямо к своему дому – насколько позволяли подожженные дома. Надежда начала умирать у меня в груди, когда я увидел, как огонь лижет хорошо знакомые трубы, на меня вдруг навались усталость, руки и ноги потяжелели, и дым стал обжигать горло. Я побежал медленнее, меня охватило отчаяние.
Отцовский дом подожгли несколько часов назад, если судить по тому, как мало от него осталось. Крыша и верхние этажи рухнули вниз, остались лишь головешки, обугленные балки и почерневшие кирпичи. Огонь перекинулся с соседнего дома с соломенной крышей, или все произошло наоборот – но оба дома выгорели почти полностью. Перед входной дверью в мясную лавку лежали тела, и в красном свете пожаров я увидел мертвых корсаров-экои. Очевидно, отец вместе с учениками сумел постоять за себя, прежде чем им изменила удача.
Живы ли они сейчас? Огонь мог заставить защитников выбежать на улицу, где их наверняка взяли в плен.
Впрочем, я в это не верил. В глубине души я понимал, что мой отец будет сражаться до конца, вращая мощным мясницким топором и призывая на помощь Плетущего сети бога.
И все же я хотел знать наверняка. Я продолжал в ошеломлении стоять на крыше, когда где-то совсем рядом раздались пронзительные свистки и лязг оружия.
«Возможно, – подумал я, – мой отец еще жив и продолжает сражаться». И я снова побежал по крытым черепицей крышам, перепрыгнул на улицу Принцессы и помчался дальше.
Сердце радостно подпрыгнуло у меня в груди, когда я увидел отряд горожан, вооруженных пиками, мечами и другим оружием, продвигавшийся к Восточным Воротам. В толпе я разглядел не только мужчин, но и женщин, всего тридцать или сорок человек, они кричали, атакуя толпу экои.
Свистели экои. Они звали на помощь других корсаров, которые могли подоспеть достаточно быстро.
Я понял, что отряд врага должен двигаться как можно скорее, иначе мои соплеменники с ними расправятся.
Мне требовалось оружие, я принялся отчаянно оглядываться по сторонам, и мои глаза остановились на черепице.
Я поднял одну и швырнул в экои. И промахнулся. Второй бросок также оказался неудачным. Однако третий угодил одному из корсаров между лопатками, сбил его с ног, и его моментально затоптали.
Между тем свистки не смолкали, корсары собирались вокруг горожан и начали стрелять из своих коротких луков; но как только их число увеличилось, они бросились в атаку с мечами и короткими абордажными пиками. Я сделал еще несколько бросков, но пиратов становилось все больше, и наступление горожан стало замедляться, а я почувствовал, как меня снова охватывает отчаяние.
Когда я собрался бросить еще одну черепицу, мой взгляд упал на одного из корсаров – он стоял на противоположной крыше и целился в меня из лука. Я отпрыгнул в сторону в тот самый момент, когда пират спустил стрелу, она пролетела в нескольких дюймах от меня, ударила в черепицу и отлетела в темноту.
Пират потянулся за следующей стрелой, а я перескочил через конек крыши и укрылся за массивной кирпичной трубой. И обнаружил, что оказался рядом с одним из пиратов, прибежавших на свист своих товарищей. В свете пожаров я разглядел золотистую кожу врага, который в этот момент выливал на крышу зажигательную смесь. Он был одет в стеганую кожаную куртку и шлем из толстой кожи с клапанами, завязанными за ушами. В другой руке он держал лук из кости и сухожилий.
Я кулаком ударил пирата в лицо и почувствовал отдачу в плече, а пират покатился по крыше. Застучала черепица. Я упал на врага сверху, надавил коленом на живот и снова ударил его кулаком в лицо. Отбросив в сторону руки, которые он поднял, чтобы защититься, я продолжал наносить удары, пока не появилась кровь. Затем вытащил из ножен у него на поясе короткий меч. Меч оказался плохой работы, лезвие было зазубренным, Т-образная рукоять выкована из дешевой стали.
И все
