ней в поиске символов приверженности его вере. Но его ждало разочарование: на шее, где крестику или другому атрибуту веры самое место, поблескивала цепочка с кулоном, а в проглядывающую ниже ложбинку норовили соскользнуть три черные жемчужины.
Вздохнув, Священник еще раз окинул взглядом силуэт, и только после этого заметил на гостье новенький, без единой складки прозрачный белый халат.
— Ого, — послышалось со стороны. Одуванчик торопливо и неловко поправил свою прическу и завистливо вздохнул, не сводя взгляда с небрежно растрепанных синих волос гостьи.
Девушка и вправду была яркой. Зайдя в их обитель, она принесла с собой свет. Пространства, казалось, стало больше, воздух посвежел.
Родственник Христа, сориентировался быстрее всех. Расправив плечи, приосанился, подтянулся и, уверенный в своей неотразимости, стал протискиваться вперед, чтобы поскорее познакомиться и раздобыть телефон. Таких красоток у него было немного. Упустить ее решительно было нельзя.
Даже Вася с Петей посмотрели в сторону двери, впервые за долгое время заинтересовались и, чего не было вообще никогда, на мгновение замерли.
Быстрее всех пришел в себя Волшебник и, провернув пару ловких движений, оказался впереди остальных и рассыпался в приветствии, приглашая к знакомству и участию в их небольшой, но очень активной компании.
— Рада познакомиться, — переводя взгляд с одного участника компании на другого, произнесла гостья. — Я ваш новый лечащий врач, Василина Андреевна.
Глава 11. О том, что не все психиатры невзрачны, а медсестры кровожадны
Побеседовав со своими первыми пациентами, я решила срочно начинать поиски неуловимого Яна Игнатьевича. Пациенты оказались не под коррекцией лекарств, и меня до сих пор носило по волнам их безумия. Оставлять больных в таком состоянии надолго нельзя! Загубится весь достигнутый эффект, и лечение придется начинать с самого начала. С высоких доз тяжелых препаратов.
Я всмотрелась в конец длинного и пустынного коридора. Ни души. Только радио на посту медсестры тихонько играло радиопостановку, напоминая, что за этими стенами кипит совсем другая жизнь.
Изучая таблички на дверях, дошла до конца коридора — ну куда все подевались! — и развернулась в обратную сторону.
Определенно, профессию я выбрала неплохую. Если ничего не изменится, моя способность чувствовать эмоции пациентов поможет в ней преуспеть. Очень сильно поможет. Сразу пойму, есть эффект от назначений или нет. Врет пациент, что принимает препараты, или действительно говорит правду.
Разве не мечта для любого врача?
Но и минусы тоже есть. Вот сейчас забежала в пациентский междусобойчик, не ожидая ни малейшего подвоха. Совершенно к нему не готовая. И на тебе, Василина Андреевна, получи глюки всех шестерых в одну свою голову.
Усилием воли сконцентрировалась на происходящем и изгнала из подсознания инсайд об отправке международного спутника на орбиту Земли. Он должен был облучить планету радиоволнами, убивающими глистов. Но фармкомпании, не желающие упускать прибыль из-за такого легкого избавления от паразитов, вошли в тайный сговор с правительствами, и в результате спутник, наоборот, испускает гамма-излучение на само человечество… Брррр…
Попыталась вдогонку понять, кому из шестерки пришла в голову столь светлая идея. Но время упущено. Я от них далеко, и вспомнить, чей конкретно это был бред, не представлялось возможным.
Фух, еле закрылась от параноидальных мыслей. Какие же они приставучие!
Теперь осталось только изгнать волны вожделения, которые распространял невзрачный тощий мужичок с потрепанной бородой, и моя голова снова в порядке. Готова к труду и обороне.
Ах! Еще не все! Надо забыть про запрос на бананы в Зеленую страну. Но этот бред хоть безобиднее. Для моего мозга. Я даже сама могу купить бедняге бананов, чтобы посмотреть, в какую сторону пойдет развиваться бредовая идея дальше.
Определенно, все шестеро нуждаются в немедленной коррекции лечения и сейчас самое время ее обсудить.
Тем временем в голове маленькой жужжащей пчелой гудела мысль, что надо бы мне остановиться, успокоиться. И обдумать новую информацию. Раньше я никогда не могла читать мысли. Ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни Маланьи Степановны. Ни пациентов во время практики. А сейчас в один миг поняла, что чувствую каждую вибрацию в головах этой шестерки. Видения не ушли, как бы я на это ни надеялась. Более того, мое отличие от остальных людей только усиливается.
Отогнав эти мысли прочь, я прошла по коридору в обратную сторону и, не готовясь, наудачу постучала в дверь кабинета заведующего. Вряд ли он появился, но для очистки совести проверить не помешает.
В ответ на мой стук, за дверью звякнула чашка с блюдцем и брякнула дверца тумбочки.
Ой, мама дорогая! Ян Игнатьевич на месте! Сердце трепыхнулось в груди и затихло. Тоже мне начальник, фыркнула и, подумав про себя, что здорово было бы и его мысли читать, улыбнулась.
Тумбочка еще раз звякнула. Странно, с чего бы он стал прятать чай. Ну не вино же он распивает в рабочее время, нахмурилась я.
Или это он электрический чайник ныкает? Про пожарную безопасность всех нас предупреждали еще в университете: будут приходить проверяющие и искать чайники электрические, кипятильники. Найдут — штраф и лично, и отделению. Такое объяснение суеты за дверью мне показалось правильным и вполне устроило. И я продолжила стоять, улыбаясь теперь от собственной сообразительности.
— Входите же, — раздался приглушенный голос, и я, стараясь не забыть мысли относительно пациентов и их лечения, отворила дверь.
Сделала шаг в кабинет, и меня поглотила музыка. Странная. Ни на что не похожая. Капли воды, резкий скрежет металла, вой проводов. Такие разные звуки и так органично дополняющие друг друга. И ритм. Медленный, потом быстрее и быстрее. И тревожнее.
Казалось, у музыки нет источника. Она зарождается в воздухе, ударяется о поверхности, разбивается на мириады волн и умирает.
Стряхнув оцепенение, решительно вошла в кабинет, захлопнула дверь. Мой начальник знатный оригинал, шевельнулось не то подозрение, не то опасение. И подняла глаза на коллегу.
С той стороны стола выжидающе смотрел на меня светлый шатен с длинными волосами. Ого, первый раз вижу такого психиатра, выдохнула я про себя. Высокий лоб, нос ровный, как под линейку отмеряли. Или пластика? Нет, не похоже. Свое. И глаза. Серо-золотистые. Вот теперь я могу сказать, что
