для всех многоуровнево запутанных перемещений. Кстати, потому и составило, что в этом месте оказался человек слабый — сущее ничтожество, даром, что язык недурно подвешен. Найдись на его месте кто-то покрепче духом, никакой Домби не добился бы введения секретного кода, который и запустил всю свистопляску.
Вот только слабака Уотерфилда на его особое место поставил Галактический Альянс. А уж Альянс обычно бывает в курсе, кого и на какое место ему поставить. Ставит, ставит — себе и другим.
С Гаррисом и Трентоном связь наладилась через полчаса. Реплики заметно запаздывали. Тот станционный модуль, где находились они, переместился неведомо куда. Они и сами не смогли отследить направления полёта, ведь пребывали в невесомости, к тому же ничего похожего на иллюминаторы их модуль не содержал. Только дверцу, но, как оказалось — сугубо для выхода в открытый космос.
— Вокруг нашего модуля ничего нет! — голосом, срывающимся от тревоги на визг, сообщил Гаррис. — Главное, рядом был отсек со спасательными капсулами, мы на него надеялись; так он теперь пропал…
— Постарайся их сориентировать, — приказал коммодор Альваресу.
Космогатор согласно кивнул, вышел к переговорному устройству:
— Итак, Гаррис, для начала опишите, что вокруг себя видите!
— Что видим? В смысле, если открыть дверцу отсека?
— Да.
— Ничего не видим, к сожалению.
— Нет ли где-то поблизости от вас лёгкого крейсера класса Барракуда? — спросил Альварес несколько опрометчиво.
— Что? — переспросил связист.
— Он выглядит… — задумался космогатор.
— Нет, — сказал Трентон. — Я помню, как выглядит «Антарес». Больше от нас его не видно. Ну, насколько мы решаемся высунуться в дверцу модуля. Там, снаружи, не за что ухватиться.
— Итак, ваш модуль находится вне зоны визуального наблюдения, — подытожил Альварес. — То есть, он не в ближних к нам секторах.
— Наверное, — подтвердил Гаррис.
— Тогда скажите мне вот что. Когда вы ничего вокруг не видите, то видите ли вы при этом хотя бы планету?
— Эр-Мангали? Конечно, — последовал ответ.
Родригес, прислушиваясь к их беседе, чуть не расхохотался. Надо же, до чего планета примелькалась: её видят и не считают нужным упомянуть. А ведь ради этой самой Эр-Мангали система «Карантин» и задумывалась!
— Ну, раз видите планету, на орбите которой вращаетесь, — заверил потерявшихся парней космогатор, — это уже кое-что. Говорите, рядом с вашим модулем никакого другого модуля станции поблизости нет?
— К сожалению, — вздохнул Трентон.
— Что ж, — бодро заявил Альварес, — Это тоже поможет вас вычислить. Расскажите теперь, какой формы ваш модуль?
— Он довольно бесформенный, — пожаловался Гаррис. — Когда мы заходили сюда по коридору, он напоминал шаровидное тело с коническим навершием. Ну, так казалось изнутри. Но теперь появились как минимум две прямые ровные грани. В общем, мы в какой-то не то призме, не то пирамиде.
— Отлично! — выразил оптимизм Альварес. — Будем искать.
— Мы тоже! — присоединился к их диалогу в эфире весьма не по доброму знакомый голос.
Домби? Ему всё ещё что-то нужно? Ах, ну да: принудительной дезинфекции от щедрот Альянса избежали два тела.
2
Гуттиэрес обратился к Домби на «вы». Должно быть, не потому, что забыл его хамство, не говоря уже об учинённой на станции масштабной зверской расправе. Просто вести диалог на этой официальной тональности имперскому флотскому офицеру намного привычней и проще, чем на площадном языке личных выпадов. О, фамильярность от Гуттиэреса надобно ещё заслужить!
— Вы смешны, майор, — сказал коммодор. — Всё ещё отслеживаете уничтоженную вами смену по модулям станции, которой больше нет?
— Я майор Альянса, — горделиво сообщил Домби. — Мы в Альянсе всегда на совесть выполняем приказы.
— Ещё бы, — коммодор подтвердил с отчётливым презрением, — ваша совесть работает, как часы — но по той лишь причине, что за малейший её сбой начальники вас раздавят, как тараканов.
— А ваши начальники вас всегда предадут, — огрызнулся Домби. — Предадут кому — а? Да нашим начальникам, разумеется. А уж те — да, словно тараканов, это подмечено верно.
Коммодор сразу не нашёлся с ответом. Надо же, тупой предводитель горилл сумел его подловить. Правда, на чём — на том, чем его Галактический Альянс подловил всю империю, и далеко не одну эту.
Домби мигом почувствовал пропущенный удар, голос его зазвенел провинциальным злорадством колониальных планет, но долго праздновать ему не пришлось. Коммодор сменил тему, отодвинув всякое начальство — жестокое, подлое — в далёкое будущее, несбыточное для многих.
— Вы себя чувствуете победителем? — спросил он для начала. — Героем, который справился с тайной миссией?
— Да, конечно.
— Странно, что человека вашего склада так сильно волнует посмертная слава.
Ну что, отыгрался коммодор? По Родригесу, так очень даже. Но майор поражения не признал:
— С чего это вы заговорили про посмертную?
— Вы перевели систему «Карантин» в автономный режим, — пояснил Гуттиэрес, — в котором существование человека не поддерживается. Более того, вы сами взорвали Жилой модуль. Интересно, думали ли вы тогда, где вам и вашим людям придётся жить?
— Как где? В своих собственных каютах на крейсере «Антарес»! — отчеканил майор Домби с такой уверенностью, словно всё это время и в мыслях не допускал, что из упомянутых кают его подразделение выселили.
— И как же вы надеетесь туда вернуться?
— Разумеется, вы нас впустите.
— Нет.
— Тогда впустит кто-то из ваших людей, — Домби снова принялся раскручивать угрожающий тон. Однако…
Однако перехода на «ты» бесцеремонный майор больше не допускал. Что это значит, спросил себя Родригес, не опасается ли чего смельчак-эпидемиолог? Вывод напрашивался сам: Домби избегает Гуттиэреса дополнительно злить. Знает под собой нетвёрдую почву!
Но вслух майор излучал всё такую же безоговорочную самоуверенность:
— Знаете, почему вы нас впустите? Потому что таковы условия миссии.
— В нашей миссии подобного пункта не было, — холодно возразил Гуттиэрес. — Как, впрочем, и массового убийства людей на станции.
— В официальной части миссии, — поправил его майор, — да, там действительно такого не было. Но в этой части такого рода заданий никогда и не пишут. Зато в неофициальной части — вот там уже другое дело. И знаете, — Домби заговорил демонстративно «заговорщически», — я начинаю думать, что координатор Муньес от вас эту секретную часть скрыл. Если же это так, объяснение может быть только одно: он вам не доверяет. Вам, коммодор, и вашему крейсеру. Не доверяет. Заранее.
И снова майор попробовал потоптаться по предположительно болезненной для коммодора теме, но на сей раз не тут-то было. Кажется, на доверие координатора Муньеса Гуттиэрес чихал ничуть не менее смачно, чем бортовой врач Гонсалес. Ещё бы: самому координатору Муньесу нельзя доверять — в этом-то и проблема. А станет ли тот, лишённый доверия, кому-то доверять сам — да какая кому с того разница?
Правда, напакостить Муньес может, сомневаться не приходится. Он явно
