ручается, хоть в законах о возрасте не было сказано ничего, кроме требований о дееспособности и благонадёжности. Пришлось требовать его начальника, но даже тому, помимо ссылок на документы, понадобилось ещё и изложить наши взаимоотношения, что Влад, несмотря на молодость, управляет принадлежащим мне посёлком Викентьевка в Осиповичском районе, а норвежец, в свою очередь, управляющий лесопилкой и заводом топливных брикетов в этом посёлке, то есть — прямой подчинённый Белякова. Помогло ли это, или то, что я бросил вполголоса Владу фразу: «если будут дальше голову дурить — позвоню Мурлыкину, пусть тесть с ними разбирается», я не знаю, но препон стало меньше, а работать «чернильные души» начали быстрее.
Пока перегружали из пикапа в фургон гостинцы из Викентьевки, спросил норвежца о его планах на дальнейшую жизнь, и внезапно услышал:
— Жениться хочу. Нашёл молодую вдову в Тальке, замечательная женщина! И свояченицу свою к себе позову, Труду Викстрём. Ей там совсем тяжело стало, с солёной трески на сушёную перебивается.
— Это как «с хлеба на квас»?
— Нет, хлеба там с прошлого года нет, — не понял Кнут, то есть — Клим, поговорки. Да, надо ещё ему над языком поработать, надо.
— Так, значит, правильно я сделал, что заказал себе акавиты привезти. А то после свадьбы, боюсь, её в Викентьевке не останется…
Дружно посмеялись и разъехались, за паспортом новоиспечённому Климу сказали явиться через две недели, выдав пока справку, что «документы на оформлении». Свадьбу же назначили играть за три дня до Нового года, чтобы, мол, в новый год вступить в новом качестве. Это они, выходит, почти неделю гулять будут⁈ Точно всё вылакают, по крайней мере — попытаются.
Но жизнь — точно продолжается.
Глава 7
Неожиданное продолжение получила история с Василисиным одноклассником Мамонтовым. Началось с того, что Вася побила старшеклассника, парня на два года старше неё, прямо в стенах гимназии. «Побила», пожалуй, слишком громкое слово, но битва всё же состоялась. Надо сказать, бой изначально был неравным: бить девочку, да ещё и младше по возрасту, тем более — при свидетелях и в трёх метрах от двери учительской, пострадавшему не позволяли ни воспитание, ни здравый смысл, а вот у Василисы таких тормозов не было. Как, похоже, и тормозов вообще, как таковых. Так что до того, как этого боевого хомячка оттащили, некоторый ущерб физиономии противника она нанести успела и сумела.
Когда начали разбираться, в чём причина — оказалось, что побитый громко обозвал Мамонтова «тупым слонярой», за что и получил.
— Но ты же сама его так называешь! — С обидой в голосе возопил пострадавший, на что получил лаконичный и преисполненный абсолютной уверенности ответ:
— Мне — можно!
Рекомый «слоняра» на это только вздохнул тяжко. Примерно так же несколькими секундами позже вздохнули переглянувшиеся мама Василисы, её классная дама и директор. После чего все, кроме Василисы, были отпущены с миром, а наша героиня получила большую порцию премудростей — о том, где лежат границы допустимого в поведении воспитанной и уважающей себя девушки. Весомую такую порцию, минут на двадцать. А от мамы вдогон — запрет на сладкое сроком на неделю. Я бы предположил, что скорость вытекания залитых нотаций превышала (и сильно) скорость вливания, но кое-чем Василиса удивила: придя домой, сдала маме свою заначку пирожных. Акт покаяния был несколько подпорчен ремаркой «всё равно за неделю испортятся», но сам жест…
Обо всём этом я узнал от смеющейся Мурки по мобилету, когда довольный выходил из конторы железнодорожных перевозок. Я словно по наитию решил заглянуть туда лично, а не связываться по телефону, и не зря. Хотел изначально узнать, где и в каком виде хранится предназначенный мне груз. Узнал — в транспортировочных ящиках. Сперва расстроился, представив объём работы для того, чтобы сперва распаковать и собрать, а потом опять разбирать, но тут меня настоящим образом осенило! Я, вспомнив кое-какие «детали ландшафта» аккуратно уточнил, можно ли погрузить ящики опять на платформу и отправить, скажем, в Буйничи? А разгрузить их на территории мастерских речного порта? Даже возле ангара номер восемь? Ай, как хорошо! А забытые мною по причине рассеянности под пресс-папье три мелкие купюры, по одной на вопрос, не взятка вовсе — в конце концов, просто пошло давать взятки мелочью, это, повторюсь, рассеянность, вызванная нагрузкой по учёбе и множеством других дел. Оплатил в кассу цену перевозки, которая тоже порадовала своей умеренностью, и вышел на крыльцо довольны тем, как просто решилась нерешаемая вроде задача о перегоне трёх грузовиков силами двух шоферов (один из которых — Маша).
И тут — такие новости. Разумеется, я тут же поехал в гости, узнать подробности из первых рук и поддержать почти родственницу. По привычке заехал за гостинцами, но вовремя сообразил, что привезённый торт может быть воспринят Василисой как издевательство и повод для мести, поэтому быстро передумал, купил для хозяйки дома два цибика хорошего чая и, вместо выпечки, полкило маленьких солёных крендельков. Хм, надо будет попробовать их с пивом, но не сейчас. Ну, и за копчёностями по уже известному адресу заскочил.
Василиса приняла пакет крендельков с крайне недовольной мордочкой. Разжевала один, задумалась на несколько секунд. В той же задумчивости съела ещё два, после чего с тихим, чтобы не привлечь маму, победным кличем «Ха!» уволокла их к себе в логово — видимо, прятать. Я, с позволения вышедшей в прихожую Екатерины Сергеевны, отправился вслед. Постучав и получив позволение войти в Логово Премудрости.
— Что, тоже воспитывать будешь?
— Нет. Просто узнать хочу, за что ты так сильно ненавидишь бедного Мамонтова.
— Я⁈
— Ну, а кто ему репутацию уничтожает старательно и последовательно?
— Это когда это?
— Да всю осень. Фраза про «кто мамонтёнка обидит — будет иметь дело со мной» — твоя же?
— И?
— Ну, и всё. Какая репутация будет у парня, если его девчонка защищает? Отвечу — никакой.
— Да ладно!
— Прохладно! Вася, у вас свои заморочки, у нас — свои. Ещё одна такая твоя фразочка или выступление в защиту, особенно без спросу, и всё — ему или в другой город уезжать, или вешаться, жизни не дадут!
Я немного, ладно, изрядно преувеличил и приукрасил, разумеется, но не слишком. Однако Василиса всё ещё сомневалась.
— Вася, девяносто девять из ста мужчин вообще не поймут, какая может быть проблема в том, что двое пришли на бал в одинаковой одежде. Более того, сочтут подобное поводом
