лепаж. Он побывал в снегу, но осечки может и не дать. Да, возможно, ты не заметил, я вынул из твоего кармана книжку «Московского телеграфа». Почитаю в тепле на досуге.
Канцелярист вздрогнул и похлопал себе по боку. Видно было, что новость эта не пришлась ему по душе.
– Не переживай, верну.
– Я не переживаю, только…
– Что – «только»? Ты ж предлагал мне этот журнал. Запамятовал? Вот чудак!.. Ну, двинулись!
Петров кивнул и, сгорбившись, не спеша пошел обратной дорогой. Через несколько шагов замер на месте.
– А вдруг появятся волки?.. Честно говоря, я о них и не подумал, когда направился сюда… Смотрите, а буран-то стихает!
– Не забивай себе голову! Мы сначала их услышим… Унимается метель, говоришь. Я так думаю, это лишь затишье.
Они прошли по заснеженной долине половину пути, когда раздался вой. Сначала вдали подал голос один волк, потом заунывную песню подхватил другой, третий. Канцелярист в испуге посмотрел на штабс-ротмистра.
– Не дрейфь! – ухмыльнулся тот. – Волки слишком далеко. Мы вполне успеем дойти до постоялого двора.
Петров заметно ускорил шаг, держа руки у ворота длиннополой шинели. Через минуту полуобернулся.
– Я подумал, что они порвали бы вас в ельнике на клочки! Ведь волков, должно быть, целая стая! В эту пору они голодны, как никогда.
– В ельнике – да, но не в роще, где растут подходящие для укрытия деревья.
– Один мой дальний родственник пострадал от волков. Остался без глаза, без руки, всю жизнь ногу приволакивал.
Волчий вой какое-то время приближался, потом стал звучать глуше, а вскоре и совсем затих вдали. Слышалось только, как хрустит снег под сапогами и на разные голоса поет метель. После короткой передышки она с новой силой закрутилась в пространстве.
– Мы их больше не услышим? – задал вопрос канцелярист.
– В самый разгул бурана они вряд ли носятся по округе, – предположил штабс-ротмистр. – В любом случае, нам тут недалеко…
Буран неуклонно набирал силу, свирепея с каждым порывом. Они шли под его гул, согнувшись в три погибели. Снег сыпал в глаза, попадал в рот, забивался под воротник. Его мельтешение не прерывалось ни на секунду.
– Вот мы и у цели! – воскликнул дворянин, различив впереди темный массив забора. – А ты, чернильная душа, боялся!
Петров энергично закивал головой.
Пройдя через ворота на постоялый двор, ночные скитальцы взошли на крыльцо. Изнутри до них донесся неясный разговор. Синев что-то втолковывал Калерии, та соглашалась, но не до конца, приводя свои доводы. Братья-борисоглебцы вразнобой тянули какую-то жалостливую песню.
– Стучи! – Хитрово-Квашнин ткнул ствол в поясницу канцеляриста. – И не вздумай шутки шутить! Я отправлю тебя на тот свет, не раздумывая, если что! Веришь?
– Верю, – Петров трижды стукнул кулаком в дверь. – Я и не собирался ничего предпринимать. Вы уже показали, что с вами лучше не связываться.
– Мудро, что ни говори. Также умно ты поступишь, если побыстрее спровадишь из сеней того, кто выйдет открыть дверь.
В сенях после короткой проволочки зазвучали негромкие шаги. Штабс-ротмистр предположил, что это Калерия. Так оно и вышло.
– Это ты, милый? – послышался ее приятный грудной голос.
– Я, конечно же, открывай!
Дверь со скрипом отворилась. Хитрово-Квашнин пригнулся, прячась во тьме за спиной Петрова. Он был готов ко всему: если женщина заметит его, это станет ее последним мгновением. Как, впрочем, и для ее мужа. Стрелять он не будет, их отправит в вечность рукоятка пистолета. Пули прибережет для Синего и борисоглебских захмелевших певунов.
– И как все прошло? – спросила Калерия, сосредоточив все свое внимание на супруге. – Ты пристрелил его?.. Он мертв?.. Мы можем спокойно дожидаться конца бурана?
– В избе все расскажу. Ступай, дверь я сам закрою и подпереть не забуду… Замерз, невмоготу!
– Замерз?.. Мы как раз картошку запекли, самоварчик разогрели. Синий новую бутылочку хереса откупорил.
Минутой позже, увидев на пороге комнаты рядом с мужем вооруженного дворянина, Калерия прикрыла глаза рукой и покачала головой. Братья прервали песню на полуслове. Синев, сидя на лавке с калачом в руке, едва не поперхнулся.
– Не может быть!.. Опять!
Хитрово-Квашнин толкнул канцеляриста в сторону стола, отступил к печи и снова устроился на скрипучем стуле.
– Жить не могу без вашей теплой компании… Разрядить пистолеты и положить перед собой! Ну, я не шучу! Синий, ты будешь первым, в кого я сейчас пущу пулю!
Главарь с неохотой разрядил свой пистолет и знаком показал, чтоб и другие сделали то же самое.
– Так, хорошо, – сказал штабс-ротмистр. – Руки советую всем держать на столе, что б их я видел. Второй заряженный пистолет у меня в кармане.
Петров налил в кружку вина и стал пить мелкими глотками. Синев и Калерия многозначительно переглянулись.
– Что, Дормидонт, не по зубам кость? – ухмыльнулся главарь. – Не раскисай, не зазорно дать промашку, бывший капитан-исправник – крепкий орешек! Но ничего, как-нибудь обломаем и его… Да-а, вашбродь, удивил. – Он стукнул пальцем по бутылке. – Я уж было собрался выпить за упокой твоей души…
– Скорее, за мое убийство.
– Вернее верного… Мы теперь с тобой квиты, чего ходить вокруг да около! Твое устранение – наша первейшая задача. Вдруг ты выкарабкаешься, такое может случиться, от бывшего капитана-исправника все можно ожидать. Оставлять в живых свидетелей, как я и говорил, себе на горе…
– Он рассчитывает упечь нас всех за решетку, – проговорил Петров, все еще поеживаясь. – Так мне и сказал.
– Поглядим, что из этого получится, – отреагировал Синев, зажигая от свечки кривую трубку. – У него свои планы, у нас свои.
– Он один, а нас много, – встрял в разговор борисоглебец с бородавкой на щеке. Находясь во хмелю, он готов был лезть прямо на рожон. – Чего мы ждем? Нападем скопом, всех перестрелять не успеет!
– Дурак, и больше ничего. Тебя не спросили, помалкивай!
– Чего ты мне рот затыкаешь?! – возмутился Семен. – Ну, хватил лишка, и что с того?.. Ты нам с братом не указ! Мы сами по себе…
– Да, как только метель стихнет, мы отправимся в Борисоглебск, – сказал менее подвыпивший Тарас. – В шайке твоей не останемся. Не по душе ты нам Синий, нет в тебе понимания.
– Скатертью дорога! – бросил главарь. – Жалеть не будем.
– Тараска сказал правду, не по пути нам с тобой, Синий, – поддержал брата Семен. – Мы знакомы всего пару дней, а все с тобой ясно. О чем говорить, если награбленное после дележки осело у тебя и у этой семейной парочки.
– А вы оба пошевелили хоть пальцем, когда Калерия и Пафнутий делали здесь дело? – сузил глаза главарь.
Семен нахмурил свой низкий лоб и в упор посмотрел на Синева.
– Там, возле имения, ты убил нашего
