Карта региона, исследованного экспедицией Д. Туччи в 1935 г.
Мы пересекли безводное холмистое плоскогорье; вода и пастбища – редки; в удалении – палатки кочевников и стада яков. С одного из простирающихся к северу отрогов Гурла-Мандхаты впервые восхищаемся видом святой горы. Под нами Ракас Тал, изрезанный стальными черными скалами, отвесно падающими к озеру, рассекая его подобно рострам античных кораблей. На краю горизонта, среди гряды гигантских пиков, выступает адамантовый конус Кайласа, который, кажется, плывет в бирюзовом небе – будто непосредственное откровение Бога, заставляющее встать на колени и преклонить голову. Слишком часто мы забываем чисто эстетический элемент в создании и разработке мифов. Толпы пилигримов, притягивающиеся из Индии к здешним местам от зари времен, добравшись до этого перевала, делают остановку и молятся; кучи белых камней сложены тибетцами, следующими теми же путями, в память о произнесенных молитвах и исполненных обетах.
Мы расположились на берегу озера под срывающими палатки ледяными порывами ветра. В последних лучах заката вершина Кайласа огненно сияет, рассеивая натиск грозовых облаков. В этих безлюдных землях мы проникаемся ощущением полного одиночества: среди подобного безмолвия человек словно сливается с космическими энергиями. В нем исчезает демиург; демон, который подстрекает человека следовать своим трагическим фантазиям и смелым грезам, оставляет его [17]. Чувство изначального единства вещей вновь овладевает им; проросшее из земли семя, он высвобождается из собственной личности, сливаясь с многоликой энергией, движущей всё сущее.
Над этим озером довлеет покров печали: аскеты и святые оставили его. На его берегах нет ни монастырей, ни скитов [18] – индуистская традиция называет его демоническим, так как именно здесь Равана сложил свой знаменитый гимн Шиве и практиковал суровые аскетические упражнения, при помощи которых снискал от этого бога дар чудотворства; однако он использовал его во вред миру, и тогда Господь сошел на землю в облике Рамы, победил его и уничтожил в героической борьбе, воспетой Вальмики в эпопее Рамаяны. Тибетцы тоже оставили берега этого озера: лишь в зимние месяцы, когда воды сковываются льдом, редкие аскеты приходят для медитации на небольшой остров, возвышающийся посреди озера [19]. Там поколения анахоретов вырыли гроты и пещеры, где в тишине практикуют самые тяжелые йогические упражнения.
Это место священно со времен бонпо, чьи последователи называли остров Бал-бар-ме-ри – «благословенная блистающая гора» и уединялись там для медитаций в пещере, известной в их легендах под именем Гьюндрун-од-бар – «сверкающий луч свастики».
Манасаровар
9 июля
Мы сворачиваем лагерь рано утром и начинаем подъем по гребням и холмам, формирующим узкую перемычку между двумя озерами. На одном из поворотов под нами открывается голубая ширь Манасаровара, словно отражающего в своих водах небеса цвета индиго. Озеро Брахмы не похоже на Ракас Тал: не изрезанное и удлиненное, но округлое, со спокойно спускающимися к берегам склонами. Насыщенный голубой цвет его просторов представал, должно быть, глазам паломников, впервые увидевших горные кручи, как неожиданное утешение посреди унылой каменной пустыни, неумолимо простирающейся вокруг.
Повсюду – голые безлюдные горы, кажется, не допускающие самой возможности появления жизни; внизу – воды цвета бирюзы, движущиеся под музыку ветров и пенисто разбивающиеся о пустынные берега, словно источник жизни, пробившийся из хаоса. Так рождается легенда.
Вековая традиция посвящает Брахме это озеро, являющееся одним из самых высоких в мире (около 4500 м над уровнем моря). Но Брахма – символ вневременной сущности Космоса и особой непознаваемой Энергии, творящей бесчисленные формы сущего, – постепенно уступил свое место Вишну и Шиве. Более чем жизнью и ее сокровенными истоками, человек Востока интересуется смертью и беспрерывным обновлением вещей. Танец Шивы, в ритме которого миры распадаются в хаос, волнует души более, нежели экстатическое созерцание Брахмы. Также и Манасаровар – символ небесных вод, из которых Создатель сотворил Вселенную, отошел на второй план, его песчаные берега уже не так святы, как суровые гребни Кайласа.
Паломники из Индии и Тибета довольствуются кратким погружением в воды озера; это купание, как говорят, предопределяет рождение в раю Брахмы. Однако индусы и, быть может, в меньшей степени тибетцы пренебрегают перерождениями в любого рода раях: небесные блаженства и адские муки так же преходящи, как и любая форма существования, – мир обретается лишь в нирване, этом невыразимом слиянии с Сущим, неподверженным смерти. Кроме того, обход озера слишком долог и опасен. На берегах пасутся бесчисленные стада овец и яков; однако через северные и восточные горные проходы проникают банды разбойников и грабителей, подстерегающие беззащитных и безоружных паломников.
Озеро было знаменито в Индии с древних времен; его святость часто воспевает Махабхарата – очевидное свидетельство того, что уже в эпические времена паломники от равнин Индии приходили к его берегам для молитвы и очищения. Изначально озеро называлось Манаса-сара, однако сейчас это имя сменило другое, более употребительное, – Манасаровар [20]; тибетцы же знают его как Мадро (ma ’dros), то есть «озеро прохладных вод», очевидно, отождествляя его с озером Анаватапта буддийской мифологии; есть также название Юцо (gyumtsho), то есть «озеро с водами цвета бирюзы», а также более простонародное – Мапан, что означает «непобедимое».
Яки идут медленно, даже по ровной и легкой дороге, как эта: в час дня останавливаемся у берегов озера, недалеко от содовых полей, которые издалека кажутся большими заснеженными равнинами. При наличии более быстрого вида транспорта вполне можно было бы достичь монастыря Джу (Byi hu), в 8–9 километрах от нас. Я действительно последовал совету Нандарама и, вместо того чтобы спуститься к монастырю Госул, прямо направился к Джу, рассчитывая оставить там большую часть багажа, чтобы совершить обход вокруг озера.
Джу
10 июля
Рано утром мы прибыли в Джу. Караван пришел туда прежде нас, так как я задержался, обследуя золотые копи, которые находятся в 2–3 километрах от монастыря. Место называется Джусерка киро[21]; по легенде, когда начали рыть шахту, то нашли золотую собаку, и в память об этом построили чортен. Он уже полностью разрушен, однако, порывшись среди останков, я нашел несколько очень древних ца-ца[22], покрытых надписями на алфавите Гупта – приблизительно IX–X вв.
