после идти к дочери.
И почти добрался до санузла, когда мама ошарашила меня предположением:
- А Ева? Ева не пострадает от того, что стала мамой Маруси?
* * *
Разумеется, не воспользоваться возможностью и не увидеться с Лебедевой вновь я не мог. Во-первых, невыясненным так и оставался вопрос, кто, черт бы все подрал, ее подвез домой от ресторана. Во-вторых… А вот с «во-вторых» все было куда более запутанно.
После уточнения мамы я крепко задумался. Конечно, вряд ли Августе было дело до каких-то там эмбрионов, которых она ни во что не ставила, учитывая, как с ними обошлась. С другой, мне стоило подстелить себе матрас помягче под задницу, ведь дело касалось не только моей бывшей, но еще и женщины, которая не должна была пострадать ни на грамм.
Но как сказать об этом Еве? И главное, что? Здравствуй, милая, к тебе может заявиться Августа и попытаться забрать Марусю?
И вообще, реально ли это? Ведь Ева точно находилась в том правовом поле, спорить с которым было очень и очень трудно. Хотя, у нас в мире иногда законы трактовались совсем не в пользу тех, кого должны были бы защищать.
Итак, завершив свой рабочий день, я прямо ранним вечером следующих суток намылился к Лебедевой. Слова, как предполагал, должны были прийти ко мне сами при встрече.
Когда стоял и звонил в звонок, меня обуяло нехорошее предчувствие. Потому что показалось, будто приторный аромат духов Августы примерещился мне даже на лестничной клетке.
- А… Это ты, - сказал Юра, открывший дверь с таким воинствующим видом, словно к Лебедевой вновь стал наведываться Боря. - Проходи. Но Евка вряд ли тебя сейчас видеть захочет.
О, эти новости меня уже совсем не удивляли. Пожав плечами, я прошел в прихожую и начал разуваться.
- Почему не захочет? Я по важному делу, - сказал, когда Юра повел меня на кухню.
- Потому что баба у ней какая-то была, - приглушенно ответил Быстриков. - Я всего не понял, но вроде как обвиняла Евку в воровстве. Может, увела сестра парня или мужа у кого-то? Вроде как тип ее вчера какой-то привез. Ты ничего об этом не знаешь?
Он говорил и расспрашивал меня, а я стоял, как истукан, переваривая сказанное Быстриковым. Ни один из вариантов, которые всплывали в предположениях Юры и моих собственных, мне категорически не нравился.
- Ничего не знаю. Но типа видел, - мрачно проговорил я и решительно направился к комнате Евы.
Дверь в нее ожидаемо оказалась заперта. Я дернул ручку раз-другой - все тщетно. Забарабанил в дубовое полотно.
- Ева, открой! Нам надо серьезно поговорить! - заявил, твердо вознамерившись не уходить отсюда до тех пор, пока Лебедева хотя бы не распахнет передо мной дверь.
Какая-то возня и голосок Маруси затихли. Я вновь стал стучать, а рядом со мной замаячил Быстриков. Отстранять меня от комнаты Евы не стал - видимо, тоже переживал за Лебедеву.
Наконец, мои усилия увенчались успехом. Дверь открылась… Точнее, даже не открылась - она буквально отлетела в сторону и на пороге появилась раскрасневшаяся Ева.
- Забери Маруську, - велела она Юре, который кивнул и, подняв с пола притопавшую следом за Лебедевой малышку, унес ее к себе.
- Быстриков сказал, что у тебя была какая-то баба с разборками, - начал я, но договорить не успел.
Ева потянулась ко мне, схватила за рубашку и, буквально втащив в свою спальню, захлопнула за нами дверь. И в любой другой ситуации меня бы это даже порадовало, но не сейчас.
Потому что вид Лебедевой буквально источал гром, молнии и все возможные торнадо на свете. И да, похоже, никакими обманутыми девушками здесь и не пахло. У Евы побывала Августа, драл бы ее черт во все места!
- Это была не баба! Это была твоя жена! - выпалила Лебедева и, обхватив себя руками, начала прохаживаться по комнате.
Я видел, в какой ажитации пребывает Ева. И сам был в точно таком же состоянии. Значит, Августушка решила действовать так, что после этого самое меньшее, что с ней можно было сделать - пристрелить.
- Рассказывай все четко и по пунктам, - велел Лебедевой.
Знал, что бывшая не терпит такого обращения, но, что странно, она тут же взяла себя в руки и, присев на подлокотник кресла, что стояло возле окна, сказала:
- Здесь была Августа. Твоя жена. Она пришла, чтобы… чтобы… В общем, ей нужна Маруська.
Закрыв лицо ладонями, Ева вдруг разрыдалась так отчаянно, что я не смог оставаться на месте (да и не хотел) - подошел к ней, устроился рядом и приобнял за плечи.
- Ни Маруську, ни Лену она не получит, - сказал жестко, на что Ева подняла на меня взгляд и уточнила:
- Она и за твоей дочерью приходила?
В этот момент я понял - никогда в своей жизни не был настолько близко с женщиной. Ни с одной. Мы были едины в той беде, что обрушилась на нас руками Августы. И с этим мне и предстояло разобраться.
- Приходила. И давай уже ты расскажешь, что у вас тут стряслось.
Моя просьба вызвала прямо противоположный эффект тому, которого я добивался. Ева вскочила с места и продолжила свой променад по комнате. Но начала рассказывать о визите Августы - и то хлеб.
- Она сказала, что ее новый муж - какой-то там олигарх. Или депутат. Или все вместе. И что у него огромные связи. Они уже продумали, как сделать так, чтобы ее поступок, когда она стала донором, не имел юридической силы.
Честно говоря, я похолодел. И плевать было на то, что этот самый олигодепутат на самом деле законным мужем Августы быть не мог, ибо мы были не разведены. Я вдруг поймал себя на предположении - в той клинике, где мы делали эко, могло стрястись что угодно. А вдруг Лена не моя дочь? И Маруся - тоже. Вдруг биологически я не имею к
