её осмотрели ещё несколько врачей, и сама повторно осмотрю несколько раз за эти сутки. Наложена повязка. Принесли бумаги из Особской. Пациентка находилась у них впервые, лечилась от болезни вселения на протяжении трёх месяцев. Записи не содержат ничего, что прояснило бы состояние. Через посыльного передано, что необходимы более подробные сведения.
29 стеребренника. Сегодня общалась с Петром Завитовым, врачом Особской клиники. Разговор ничего существенно не прояснил. Творится странное — у пациентки прошла боль в ноге, исчезли все признаки перелома, на его месте — зелёная сыпь, множество круглых пятен разного размера. Никому из нас не случалось раньше видеть подобной сыпи. Разговаривала со всеми врачами, наблюдавшими за ней, и с сёстрами — все подтвердили, что перелом был. Больная сегодня в обычном сознании, в целом чувствует себя хорошо. К истории прилагаю записи из Особской клиники».
Саша пролистнул в начало записей, затем в конец, принялся изучать лист за листом, но тут его остановил Матвей:
— Не ищи, нет их, эти придурки спрятали куда-то отдельно.
— Зачем?
— Непонятно, но я успел заглянуть. Там пишут, что она в бреду говорила о культистах, которые вселили в неё некое существо, вроде духа. В сумасшедший дом её привёз какой-то тип, кем он ей приходился — неясно. Оставил без лишних объяснений и исчез как в пустоту. И вот ещё.
Матвей кивнул на истрёпанный лист бумаги. На листе острым карандашом были нанесены многочисленные линии — то ли беспорядочная штриховка, то ли абстрактный рисунок — непонятно. В левом нижнем углу выделялась деталь покрупнее — заключённое в круг изображение женщины в развевающемся платье, стоящей напротив дерева с необычными, извитыми лианами вместо веток. Изображение делилось на две половины, левая его часть — та, в которой стояла женщина, — обведена только по контуру, а правая — с деревом, — густо заштрихована в несколько слоёв.
— Видели что-то подобное?
Андрей помотал головой, а Сашка внезапно задумался. Затем ответил не слишком уверенно:
— Было что-то похожее в газетах. На этот рисунок, — он показал его приятелям на вытянутой руке, — довольно громкий случай был. Помните историю с исчезновениями людей в Штормовой?
Все закивали. Андрею отлично помнились оживлённые споры о деревне, которая внезапно перестала подавать какие-либо признаки жизни, а отряды, направленные туда, пропадали без вести. Про Штормовую в прошлом году говорили все подряд, а потом резко перестали. Интерес схлынул сам собой, и новых заметок на эту тему больше не появлялось.
Пока листали историю, Сашка запоздало обратил внимание на первую страницу и зачитал:
— Имя: Светлана Везорина, возраст…
— Да не может такого быть! — У Андрея перехватило дыхание.
Пелена равнодушия прорезалась. На какое-то время мысли испарились у Андрея из головы, он просто застыл от неожиданности. Тут же всплыло спасительное разрешение ситуации. «Это, должно быть, ошибка», — так он решил. «Да, точно, по-другому и быть не может. Они перепутали… или есть кто-то с таким же именем и фамилией… или она лечилась в этой больничке, и листок из её карты по ошибке перекочевал в записи о другой больной… или бестолочь Матвей перепутал записи. Да, наверняка так и есть».
— Ты что принёс? Это не про неё…
— Как не про неё, ты с ума сошёл? Во! — Матвей ткнул пальцем в обложку.
— Что тебе не нравится? — Сашка монотонно продолжал, — «Светлана Везорина, возраст: 20 лет, бывшая студентка Керавийской академии искусств, факультет живописи. Стой, а это не…
«Невозможно, бред…»
— Не может это быть она. Она совсем по-другому выглядит!
«Однозначно ошибка. Эта высокая, а Света была ростом чуть ниже среднего. Эта костлявая как смерть, длинноносая, в лице всё крупное, резкое… каждая чёрточка… не её лицо, у Светы было… изящней, что ли, более хрупкое. И тело точно не её. Люди так за всю жизнь не меняются, не то что за год».
Матвей откликнулся:
— А в чём дело? Ты её видел, что ли?
— Он с ней спал на третьем году, — вяло прокомментировал Сашка.
Оба приятеля переглянулись. Андрей мысленно проклял всю ситуацию. «В голове не укладывается…». Сашка отложил историю болезни и потянулся к простыне, чтобы накрыть тело.
— Нет-нет, оставь.
— Андрей, мы можем…
— Нет, продолжай. Саш, читай дальше. Просто… Как?
Смотреть на тело оказалось не сложно, ведь мозг просто не видел никакого сходства… Матвей твёрдо посмотрел на него.
— Здесь очень странное дело, Андрей. Сейчас ты услышишь такое, что можно поседеть.
— Уверен, что хочешь слушать? — вмешался Саша.
— Хочу. Это безумие какое-то…
— Безумие.
— Она оставила академию в позапрошлом году после первого летнего дня, — Андрей размышлял вслух, ни к кому особенно не обращаясь, — просто отчислилась и уехала, не предупредив. Почему? Куда? Ни слова. Мне кажется, я видел её на Мшистой улице. Это было… Это было тоже летом, значит, через месяц или полтора, не больше. С ней были двое, женщина и мужчина. Только я их плохо помню. Она не откликнулась, а я не догнал. Если это, конечно, была она.
«А потом мне полюбилось бродить по заброшкам и кладбищам».
Матвей достал из черепной коробки мозг, выглядевший так, будто часть его перевернули, поставили в вертикаль и закрутили колесом. Пока Саша скучным голосом зачитывал всё более сухие заметки Мирны Тольной, сквозь которые ненароком пробивались фразы, выдававшие ужас, Андрей под литанию «воспалений лёгких», «деформаций суставов», «обызвествления хрящевой ткани», «множественных опухолей», «преходящих судорог», «внезапных отёков лёгких» с «неясным воспалением печени» и «распространённой тотальной деструкцией» разглядывал то, что когда-то, как утверждал этот псих Матвей, было Светланой Везориной. Сашка тем временем дошёл в своём чтении до прошлого месяца. Андрей прислушался внимательней.
— «36-го числа месяца снега. Вынуждена написать о новых симптомах, которые не упоминала ранее. Причина, по которой я не писала о них, заключается в том, что, как ни странно это прозвучит, никто из нас до настоящего времени не верил собственным глазам. Лишь после недавнего обсуждения я могу с уверенностью утверждать — внешний облик больной претерпевает выраженные изменения. Имеют место увеличение роста, в настоящее время 1 нильфен 2 бремолы9, при прибытии в нашу клинику — 1 нильфен ½ бремолы, при произвольных колебаниях
