Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
состоянии постоянного протеста и исправно посещал различные разгоняемые собрания. На одном из митингов он увидел девушку, которая поразила его воображение. Она смело выступала, призывая к решительным действиям по свержению самодержавия:
– Долой грабительскую войну! Долой кровавый царский режим! Да здравствует революция! Берите в руки оружие, конфискуйте помещичьи земли и фабрики! Да здравствует демократическая республика!
Ораторша была наэлектризована, как шаровая молния. Если б перед ней сейчас предстал какой-нибудь помещик или промышленник, она бы прожгла его насквозь одним только взглядом. Шура раньше не встречал таких девиц. Барышни, окружающие его, были скромными, милыми, стеснительными, опускающими глаза от смущения. Приглашение сестрой в дом кавалера без соблюдения всех церемоний считалось верхом авантюризма и своенравия. А тут была самая настоящая амазонка! Что особенно нравилось Шуре, в революционерке полностью отсутствовала визгливая истеричность, характерная многим суфражисткам. Ей совершенно чуждо было кокетство. Взгляд ее был суровым, но открытым и честным. Она искренне верила в то, что говорила. Саша был покорен.
Девушка закончила речь и слезла с самодельной трибуны, быстро собранной из нескольких ящиков. Неожиданно глаза Шуры и русской богини-воительницы встретились. Молодой человек не выдержал ее долгий, прямой взгляд и отвел глаза. Такое было с ним впервые.
Вдруг раздались свистки жандармов. Собравшиеся бросились врассыпную. Девушка, пробегая мимо Саши, схватила его за руку и потащила за собой.
Скрывшись в подворотне, они пробежали несколько улиц и, наконец, оторвавшись от преследователей, остановились отдышаться. За все время молодые люди не проронили ни слова. Шура судорожно подыскивал слова, но боялся ляпнуть что-то не то. Выкурив сигарету и внимательно разглядев Сашу, девушка снова взяла его за руку и повела в дом. Они поднялись на второй этаж и, пройдя через несколько помещений, оказались в крошечной коморке, в которой, похоже, Петроградская Афина и проживала.
Без всяких разговоров, девушка начала раздеваться. Шура остолбенел. Он не мог поверить такому счастью и боялся пошевелиться. Совершенно не стесняясь наготы, она легла на кровать, без всякого жеманства демонстрируя упругий молодой стан. Саша никогда раньше не видел такой золотисто-смуглой кожи.
– Чего застыл, как истукан?
Шура спешно разделся и лег рядом.
Когда все закончилось, Саша хотел обнять и поцеловать девушку, но она одарила его таким взглядом, что, если б он мог воспламениться в буквальном смысле слова, от него осталась бы только кучка пепла.
– Только без этой мещанской пошлости! Не надо придавать слишком большого значения инстинктам, – довольно холодно заявила девушка.
Шура понял, что пора убираться. Еще несколько минут назад он был на седьмом небе от счастья, а теперь он рухнул прямиком в преисподнюю. Такого фиаско в его жизни еще не случалось.
– Зоя, – представилась девушка, когда он уже выходил в дверь.
– Александр!
– Приходи завтра к семи.
Они стали встречаться почти каждый день. По большому счету, сценарий всегда был один. Зоя выступала на митингах, а потом они шли к ней. Через некоторое время молодой человек стал задаваться вопросом, который обычно скорее интересует женщин – кто они друг другу? Сам он в первый же день потерял голову, но что Зоя чувствовала к нему, он не понимал. Однако спросить девушку он боялся, не понимая, какой может быть реакция. Пока он был готов быть при ней кем угодно.
VII
1-го августа у Сергея и Верочки родился чудесный малыш, которого нарекли Никитой. Дом на Песочной набережной погрузился в приятные хлопоты. Давно уже здесь не было так солнечно. Только Григорию Григорьевичу о рождении внука не сообщили. Сергей строго настрого запретил это делать. В отличие от отца, дядя Александр Григорьевич и его супруга Елена Ивановна были дорогими гостями. Старики давно уже не нянчились с грудными детьми и с удовольствием приходили полюбоваться на беззубую улыбку Сережиного сына, способную растопить любое сердце.
Петя узнал о рождении племянника, будучи в штабе. В этот раз он действительно не мог отлучиться. В последнее время что-то происходило за кулисами, витало в воздухе, сквозило в выражении лиц офицеров высоких чинов, но было настолько призрачно и эфемерно, что младшему офицерскому составу невозможно было поймать суть происходящего. Однако это что-то загрузило Петю работой. Его бесконечно гоняли с посланиями на фронт и обратно.
Война, в конце концов, прекратила скрывать свою страшную сущность от младшего сына Елисеева. В своих поездках на линию фронта он попадал под обстрелы вражеской артиллерии, видел искалеченных и убитых солдат. Люди, которые вот еще лихо скакали рядом с ним, пришпоривая коней, вдруг падали наземь замертво. Самым большим кошмаром для него были раненые с оторванными конечностями или развороченными животами, корчащиеся в предсмертных муках. Петя физически страдал от невозможности им помочь. Ему посчастливилось не встретить жертв химических атак, словно судьба все же берегла его психическое здоровье. После вылазок на фронт, Петю мучали кошмары. До войны он не был ни глубоко верующим человеком, ни атеистом. Сказывалось противоречивое влияние отца и братьев. Теперь он стал обращаться к Богу, стал молиться и просить о быстрой и достойной смерти, если суждено погибнуть.
Назревавший в командовании армии гнойник лопнул в конце августа. Государь освободил великого князя Николая Николаевича от обязанностей главнокомандующего, отправив его наместником на Кавказ. Император принял командование на себя и выехал в ставку в Могилев. Несмотря на то, что многие посчитали это признаком личного мужества Николая II, высшие военные чины не проявили энтузиазма по этому поводу. Тут же зашептали о мести Распутина, у которого были натянутые отношения с великим князем, о влиянии на супруга Александры Федоровны и о низкой ревности царя к Николаю Николаевичу, которого любила и уважала армия. Это решение императора оказалось шоком для многих. Ждали чего угодно, но не такого поворота.
Петя растерялся. Он не мог понять, на чьей он стороне. Юноша вырос с братьями и привык к постоянной критике царя и правительства. В штабе он также был окружен командирами, которые не слишком скрывали своего презрения к безвольному, как им казалось, монарху, пляшущему под дудку немецкой шпионки и Распутина. С другой стороны, Петя не понимал восхищения в армии великим князем. Очевидно, что тот не был гениальным полководцем. Если б это были исключительно суждения отца, Петя с негодованием отверг бы их. Но он получал ежедневное подтверждение тому на фронте. Он все видел своими глазами. Не похоже, что стратегией Николая Николаевича было заманить неприятеля в тыл Российской Империи, где потом нанести сокрушительный удар. Он явно не был Барклаем де Толли. Нет, хаотичные отступления армии скорее напоминали полное отсутствие какой-либо разумной стратегии. Молодому человеку казалось странным, что офицеры
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
