cредней общеобразовательной школе № 2.
Мельком просмотрев первую контрольную, Ева поставила бледно-красного цвета «пятерку» и на ощупь взяла следующий лист.
Мысли, словно примагниченные, крутились вокруг той мертвой девушки. Бедняжка не просто страдала перед смертью – она перенесла чудовищные муки, что в данном случае означало: умерла в полном соответствии с догмами сатанинской церкви. Запечатленное на снимках тело, вобравшее в себя цвета мела, венозного пурпура и желтизну неспелого лайма, опять возникло перед глазами.
«Господи-господи-господи, какой ужас!» – в который раз подумала Ева, почти не глядя ставя очередную отметку.
Она сидела на диванчике, подтянув к себе ноги и положив на колени чистую разделочную доску, на которой и проверяла контрольные. Еву передернуло, и она сообразила, что держит одну из контрольных, пробегая взглядом один и тот же ответ. Темой работ значились «Добро и зло», и один из вопросов предлагал учащимся закончить фразу: «О человеке говорят, что он злой, когда он…» Чимина Мария из четвертого «Б» посчитала, что человек злой, когда он «делает больно другим».
«Верно, Маша, и той бедняжке сделали очень и очень больно», – подумала Ева.
В следующей работе злым посчитали того, кто «громко кричит».
«О человеке говорят, что он злой, когда он…
…не делится.
…обижает животных.
…трогает тебя в запретных местах.
…стреляет в других людей.
…черный внутри».
– Господи боже! – Ева зажала рот руками. Глаза не отрывались от последнего ответа.
Черный внутри.
Контрольные съехали на пол, растянувшись по ковру белой неровной дорожкой, когда Ева встала. Она перебежала за рабочий стол и вывела компьютер из режима ожидания. Заниматься и дальше школьными делами было глупо, учитывая, что завтра им могли повстречаться те, кто были черными внутри.
Ева углубилась в подборку статей, посвященных сатанизму, которые успела собрать после возвращения из морга. Ее нынешних познаний вполне хватало, чтобы с уверенностью судить о многом, но она только сейчас прочувствовала – до мурашек, до огромных, крупных мурашек, – что люди, поклоняющиеся Сатане, черные внутри.
Перед ее мысленным взором возник комичный образ Регины. Та, тряся сережками и двойным подбородком, пятилась, пытаясь закрыть толстой задницей «иисусову коллекцию», которую собрала у себя в кабинете. Но все падало и рассыпалось, падало и рассыпалось, ломаясь и разваливаясь на куски.
По неясным для нее самой причинам Ева на прошлой неделе, когда все разошлись на обед, заглянула в личное дело Регины. И узнала, что Регина Вадимовна Ошукова, семьдесят второго года рождения, в браке с двухтысячного, мать двадцатилетнего балбеса, проживает на Каменевой, дом семь.
Здесь можно было бы сделать паузу и начать гадать, для чего Еве понадобился домашний адрес начальницы. Действительно – для чего? Чтобы как-нибудь вечерком, вооружившись пиццей с ананасами, нанести визит вежливости? Чтобы закопать топор войны с помощью бутылки недорогого вина? Или дело все-таки не в попытке навести мосты?
И на миг, всего на мгновение, Ева ощутила, что тоже черная внутри. Потому что голосок, пришедший из самых глубин ее души, раскрыл истинную причину того, зачем ей хотелось навестить Регину. Ева очень хотела отстоять свою точку зрения, и она была готова даже на то, чтобы, крича о многообразии религий, воткнуть в глотку стерве пику.
5
Харинов тоже готовился к завтрашним мероприятиям. Он со всей тщательностью, с какой обычно проводил вскрытия, почистил подходящую одежду для поездки и собрал саквояж, превратив его в мощную походную аптечку. Не то чтобы он действительно собирался врачевать всех направо и налево, просто требовал долг врача перед потенциальными пациентами.
Но что такое долг, если его нельзя разделить с женщиной? Можно разделить с ней пирог с повидлом или зарплату, но только совместный долг мог сплотить мужчину и женщину сильнее брака.
Харинов вот уже четвертый год питал к Лине чувства, которые можно было охарактеризовать как нежные. В конце концов, они работали вместе. Почти. Лина – в криминалистическом отделе ОМВД России по Кемскому району, а он – в городском морге, изредка выступая в качестве специалиста по судебно-медицинским экспертизам.
«Ты эксперт, и я – где-то рядом. Так почему бы нам не провести парочку совместных экспертиз? Можно начать со вскрытия бутылочки чего-нибудь горячительного», – порой думал Харинов, и его передергивало от отвращения. Слишком уж пошло подобное предложение звучало даже у него в голове.
Но сейчас ему выпал редкий шанс показать себя во всей красе, и под красой Харинов подразумевал свой внутренний мир, больше походивший на прокопанный туннель под кладбищем. Сплошь темень да хихиканье, вызванное табличкой «Наденьте, пожалуйста, каску: с потолка могут свешиваться бледности».
В домашнем халате с черными и красными полосками, он прошел в гостиную, на стенах которой висело несколько абстрактных картин. Развалился на диване и взял пульт от телевизора.
Несмотря на гадливость, которую неизменно вызывала у общества выбранная им стезя, она приносила Харинову неплохой заработок. Конечно, не такой хороший, как у того же владельца похоронного бюро, но достаточный, чтобы хватало на ежегодную смену дорогих моделей телевизора, приличную звуковую систему и безупречную звукоизоляцию квартиры, иначе первые два пункта потеряли бы всякий смысл.
Экран телевизора потемнел, и появилась узнаваемая эмблема кинокомпании «Уорнер Бразерс». Потом щит с буквами «WB» сменил короткий видеоряд, и возникла надпись: «Фильм Уильяма Фридкина». Где-то принялись тревожно повизгивать скрипки, пробирая до мурашек, и Харинов в нетерпении заелозил, запихивая полы халата поглубже между ног.
Вряд ли кто-нибудь назовет просмотр фильма «Изгоняющий дьявола» подходящим способом привести мысли в порядок, особенно на фоне предстоящего визита в потенциальное логово сатанистов. Но Харинов так не считал. В конце концов, каждый пьет только те витаминки, в которых нуждается.
6
Что-то тревожное и неосязаемое, как сорванная ветром паутина, пронеслось по квартире, и Лина открыла глаза. Какое-то время она собиралась с мыслями, а потом сняла с груди раскрытую книгу Пола Шелдона «Возвращение Мизери» и, захлопнув ее, положила на столик. Кот Бодьян приоткрыл зеленый глаз и, оставаясь в том же положении клубка, забравшегося под мышку, более ничем не показал, что тоже проснулся.
По квартире-студии плавали тени, рождавшиеся от игры воды и света. Пошел дождь, и его капли, бежавшие по оконным стеклам, подхватывали блики вечерних улиц и превращали в бесформенные силуэты. Погладив кота, Лина встала с дивана.
Она четко помнила, как услышала это – то, что ее пробудило. Будто в дожде, прячась за стуком капель и гулом машин, пронеслось нечто огромное и мощное. Задержавшись на высоте четвертого этажа, это самое нечто царапнуло оконные рамы. Полоснуло когтями по пластику. Клак-крж. Будто пыталось добраться до ее разума.
Прекрасно
