своей охапки. Другой мужчина сидел за столом и рассматривал свитки. Это был Тамура Хироаки, известный в высшем обществе художник, считавшийся эстетом до мозга костей.
— Тамура-сан, могу я поинтересоваться, над чем вы работаете сейчас? — спросил Фукуда.
— Моё следующее произведение будет посвящено победе японцев в битве с монголами.
Фукуда послал другу удивлённый взгляд поверх охапки документов:
— Но ведь битвы ещё не было! Не слишком ли рано праздновать победу?
— Я знаю. Если мы проиграем, то никто так и не увидит мою работу.
Кэзухико покачал головой, почувствовав резон в его словах.
***
Мы втроём подбежали к тому месту, где, по словам Акиры, хранились важные документы. Не важно, кто сказал ему об этом, лишь бы он оказался прав.
— Просто находим нужную бумагу и дописываем то, что надо? — уточнила я на бегу.
— Да… должен быть там… свиток желтоватой бумаги печатью сиккена… — так же, подрагивавшим от бега голосом ответил Акира.
Раздвинулись ближайшие двери, и в коридор вышли два чиновника. Один — высокий и полный, другой — худой и пониже ростом, что компенсировала высокая шапка, на его лице была редкая бородка и маленькие усы, а во взгляде томность граничила с леностью. Мы вовремя остановились, чуть не врезавшись в эту парочку. Второй, увидев нас, заметно встрепенулся.
— Фукуда-сан, только посмотрите, какая прекрасная женщина!
Акира уткнулся лицом в рукав. Нам с Машей, наверное, следовало бы сделать то же самое, но было не до этикета.
— Какая из них? — спросил тот, кто был крупнее.
Его друг сделал шаг к переодетому Акире:
— Могу я узнать, как зовут столь прекрасное создание? Пойдёмте со мной.
— Она не может, её дома дети ждут, — сказала Маша, и Акира торопливо кивнул несколько раз.
— Нет, вы напрасно ждёте от меня подвоха. Меня зовут Тамура Хироаки, я художник и просто не могу не запечатлеть столь интересный образ.
— Мне кажется, вы чересчур настойчивы, — осторожно намекнул его спутник.
Мы с Машей поняли, что придётся продолжить начатое без Акиры и незаметно скользнули в комнату. Там никого не было, только многочисленные бумаги разложены по полкам. На низком письменном столике, стоявшем в центре на возвышении, горела масляная лампа и лежал свиток с печатью. Я всмотрелась в надписи на нём, как будто могла их прочитать. Достала ручку и аккуратно переписала со своего предплечья имя Окады Ёшикэзу на свободное место перед печатью. Дело сделано!
***
Такамото стоял, прислонившись к сосне, брал из горсти орехи жевал их. Рядом, положив руки под голову, дремал Мацуда. Именно за таким занятием мы застали наших спутников, возвращаясь за территорию усадьбы.
— Ой, это вы? Идите сюда! — позвал Такамото, лениво выпрямляясь. — А где Акира?
— Мы нашли и исправили документ, но Акира застрял. С ним хотел поговорить какой-то художник. Он представился как Тамура Хироаки.
— Как неловко, — вздохнул Мацуда.
— Я не виноват, что так хорошо замаскировал его, — насупился Такамото. — Послушайте, этот Тамура-сама… Я наслышан о нём. Он не может пройти мимо ни одной женщины или девушки. Они для него источник вдохновения, поэтому он их любит… Всех!
— Я думаю, нам стоит как можно скорее вернуть его сюда, а то вдруг наш план раскроется? — заволновалась Маша.
— У меня осталась ещё женская одежда, поэтому будем вышибать клин клином, — Мияги, казалось, что-то придумал. — А вы возвращайтесь в усадьбу и проследите за ним.
— Ну нет! Я больше не хочу там находиться! — взбунтовалась Маша. — После того, что случилось на церемонии, к нам точно будут относиться с подозрением.
— Ладно, пойду одна, — я не стала её уговаривать.
***
Обойдя здание, у главных ворот я увидела Мидори. В руках она держала ткань, в которой я не сразу узнала шёлковую робу, надетую на мне по приезде.
— Возьми, это же твоё, — сказала она, как только наши взгляды встретились.
Я приняла одежду из её рук. Всё-таки это не моё — придётся возвращать.
— Похоже, ты была удивлена произошедшим, — сказала Мидори, очевидно, вспоминая церемонию. — На самом деле, такое случается не редко. Если останешься на службе у сиккена, то будь готова. Эти мо такие неудобные, не удивительно, что они вышли из моды.
— Ой, понимаю, — я решила поддержать разговор. — А та девочка, Сидзука… Ей что-то будет за её оплошность?
— Не должно. Хотя Асагао-химэсама, её мать, казалась взбешённой. Надеюсь, что бабушка Иё за неё заступится. Хочешь пройти в мои покои?
— Зачем?
— Просто так. Поговорим.
— И вы не будете досматривать церемонию?
— Что там смотреть? Из года в год одно и то же.
***
Мидори провела меня в здание, где жили члены свиты сиккена, в свою комнату. Она настойчиво предложила мне выпить сакэ, и я, на всякий случай, не стала отказываться. Напиток, по запаху напоминающий пиво, она разлила из кувшина в две расширяющиеся кверху, почти плоские чашки.
Женщина полулежала, поставив локоть на лавочку-подлокотник и подперев рукой подбородок. Своё верхнее платье она сняла и набросила на плечи. Я села, подобрав под себя ноги, довольно близко к ней. Мне были видны её зрачки, чёрные и блестящие, словно лакированные.
— Значит, ты собираешься служить у сиккена. Что-то подсказывает мне, мы найдём общий язык. А чем ты занималась до этого?
— Я была на службе у Окада Ёшикэзу-сама, — ответила я.
— Мне знакома эта фамилия. Его дядя, Окада Ёшихиро-сама, тоже служит здесь. Слышала я и о его жене, которую называют Оцухимэ. Говорят, это очень утончённая женщина, а когда она занимается каллиграфией, то её кисть порхает над бумагой, как чайки над Японским морем. Тебе ещё налить?
Мидори осушила уже чашки три сакэ, пока говорила, и становилась всё более улыбчивой. Я же время от времени делала маленькие глотки из своей.
— Нет, не нужно.
— Так, о чём я? Об Оцухимэ. Её добивался сам Тамура Хироаки, но она в изящных стихах ответила ему отказом.
— Не знала, что она стихи пишет. Я думала, она их только читает.
— Любая образованная девушка должна уметь слагать танка, соответствующие случаю. Немногие из них удостаиваются посмертной славы, как, например, Оно-но Комати. Её стихи могут тронуть даже самоё чёрствое сердце. Если бы я могла достичь такого мастерства…
Мидори друг замерла, как будто пыталась что-то расслышать. Прислушавшись тоже, я услышала мужской голос.
— Кажется, это Тамура-сама, — сказала Мидори.
Она подошла к раздвижной двери и выглянула в щёлку.
— Похоже, он нашёл себе очередную музу. Миловидная дама — в хорошем вкусе ему не откажешь.
Я выглянула из-за её плеча и, кажется, увидела Акиру, его шёлковую робу и длиннющие накладные волосы.
— Поймите меня правильно, я
