реки Сейдъяврйок. На этом этапе неведомая сила всегда пытается запутать неопытного туриста с навигатором: электронный дурила прямиком наведет любопытный нос на тропу вдоль линии электропередачи (крайне непредсказуемое и не оставляющее шансов препятствие). Василий же и знать не знал обо всех этих «плодах прогресса», поэтому направился вдоль правого берега журчащего водоема.
Почему он вообще не пошел до левого берега Сейдъяврйока по комфортабельным деревянным мосткам, специально сооруженным в пределах заповедника для его немолодых ног? Простота и легкость!
Старик застал те времена, когда такого понятия, как «Заказник Сейдъявврь», не существовало и в помине. Никаких настилов, табличек. Только икона Божьей Матери и энтузиазм. Сейчас же тебя чуть ли не на руках готовы донести до самого «священного» озера. Эх, всю романтику уничтожили!
Василий выбрал путь наибольшего сопротивления. Погода ему благоволила, и он с готовностью преодолевал родимые болота, чавкая пудовыми сапогами. Старик скрипел своими тугими суставами до тех пор, пока не почувствовал, что пора бы и остановиться. Он приземлился прямо в заросли черники и тут же заметил несколько крупных ягод, что было весьма странно для такого времени года. «Небось зима шибко морозной будет», – промелькнуло в голове.
Василий достал из рюкзака – будь он неладен! – краюху черного хлеба и кусок оленины. Ну и куда же без термоса с крепким чайком. Одним святым духом сыт не будешь. Старик старался есть понемногу, чтобы не разморило от резкого насыщения. До наступления темноты нужно было дойти хотя бы до ближнего берега Сейдозера. От чувства полной непредсказуемости сердце судорожно колотилось. Одинокая душа совершенно не знала, чего ожидать от северного леса. Обвеситься бы чем-нибудь или куртку наизнанку надеть, что ли… Но пока ничего не предвещало бурных событий. В любом случае старик был уверен, что бояться ничего нельзя, ибо это «ничего» тебя быстро найдет.
Он поцеживал подостывший напиток и думал о Елене. На минуту ему стало стыдно за проявленное бесчувствие. Как говорится, изменись сам – и изменится мир вокруг. Но огрубевший оленевод хотел сначала изменить весь мир. Вмешаться в меняющиеся реалии. Как он уже вмешался десятки лет назад.
В глубине души Василий хотел затеряться в этой тундре, чтобы о нем вспомнили. Вспомнили родные и близкие, поплакали о нем. Будто ему недостаточно слез слабеющей супруги.
Василий сам не заметил, как заснул прямо на холодной земле, увлеченный мыслями о родном доме. А ведь по выбранному маршруту ему предстояло идти еще как минимум шесть часов. Ближе к восьми вечера начнут опускаться сумерки, а там как Бог даст…
Усталость рук отдавала ломотой в плечах от интенсивной гребли. Василий оставил вещи на берегу Сейдозера, надежно спрятав их под завалами хвои: в логове шамана они ему не пригодятся. Пройденное расстояние с трудом далось старику, и он был бы рад уже напрочь забыть о тяжелой ноше.
Он рассекал тихую чистую воду, стараясь не поднимать лишнего шума. Свет приветливого дня был оберегом от возможной неудачи. Немного поразмыслив, Василий кинул за борт пару больших пуговиц. Ему предстояло проплыть еще совсем чуть-чуть, но, сколько бы он ни старался, таинственный берег не приближался. Грести становилось все труднее, будто кто-то держал лодку сзади и не давал ей двинуться с места.
Оленеводу хотелось уснуть, не доплыв до пункта назначения. И все же остров становился ближе, а вода оставалась по-прежнему невозмутимо чистой. Нужно было поспешить, чтобы не заметили егеря и не сдали как браконьера соответствующим лицам. Ну а кто он, если не нарушитель правопорядка?
Впереди показались невысокие, но беспросветные заросли горбатых лиственных деревьев. Лысеющие лапы хвойных собратьев заботливо укрывали их от грубого ветра.
Достигнув берега, Василий оставил лодку и направился дальше, в чащу. Мысленно вознося благодарность небесным силам за их благоволение, он перешагивал буреломы, ступал на скользкие от сырости валуны и чавкал по мелким болотцам. Старик четко знал, куда ему следует идти. Вскоре он увидел небольшую вежу, покрытую дерном. Подумав с минуту и собравшись с духом, он отворил деревянную дверь. Помещение оказалось намного просторнее, чем виделось снаружи.
Посреди вежи горел очаг, рядом с которым сидел сгорбившийся человек. На нем было что-то вроде тулупа из оленьей шкуры мехом внутрь, а его голова, покрытая плотно прилегающим капюшоном, тяжелым грузом свисала к широкой груди. Василий не мог видеть лица хозяина, но по рукам со сморщенной грубой кожей понял, что нашел того, кого искал. Напротив шамана лежала огромная мохнатая черно-белая собака. Она не обратила абсолютно никакого внимания на вошедшего незнакомца, отражая полное спокойствие своего хозяина.
Путник растерялся от такого безразличия к своей персоне и поначалу даже не разобрал, жив ли его давний знакомый. Но вдруг Оця заговорил:
– Ты не получишь здесь того, за чем пришел.
– Но ты меня даже не выслушал… – Горло сдавило, отчего голос Василия перетек в шепот.
– Ты хочешь от Леса слишком многого. Ты просишь, а взамен тебе предложить нечего, – пробасил нойд[15].
– Проси что угодно, но мне нужно…
– Нужно, нужно… – перебил шаман. – Думали ли люди, что нужно Лесу? Ты не вернешь своих оленей, если хочешь уйти отсюда живым.
Оця резко повернулся к собеседнику. Глаза сверкнули серебряным светом, а обветрившиеся губы раскрылись в истошном крике:
– Проснись и встань с сырой земли! Расплатись за свой должок, и тогда Лес услышит следующий вопрос!
Старый оленевод в испуге открыл глаза и с ужасом осознал, что проспал драгоценные минуты, а может, и часы. Как ошпаренный, он вскочил на ноги. Спина намокла. Василий отказывался верить, что уже встретился с тем, ради кого предпринял этот поход. Нет, этого просто не могло быть. Он даже не дошел до ближнего берега Сейдозера. Однако с его стороны было опрометчиво считать, что он до сих пор один в этой беспощадной к слабому духу тундре.
Через два часа пути старик достиг залива Цетчецаб, но впереди еще ждал долгий путь. Здесь он понадеялся встретить туристов, чтобы убедиться наверняка, что дальше идти относительно безопасно. Несмотря на популярность близлежащего пешего маршрута, вокруг не было ни души.
Василий направился к устью ручья Чивруай. По его скромным подсчетам, понадобится около пяти часов, чтобы добраться туда. Небо над головой становилось хмурым, вот-вот намереваясь уронить первые капли пресных слез. Но он не особо обращал внимания на это, ведь северная погода так непостоянна в своем настроении.
Путник не рисковал останавливаться вновь, твердо решив, что отдохнет потом, перед таинственными водами. Спутанные мысли кидало из стороны в сторону: от родного дома и бродящих по
